Чиновник и офицер в России XVIII и начала XIX века были очень значимы. Власть государства покоилась на двух фигурах: офицере и чиновнике.
Табель о рангах создавала систему государственного управления.
Чины гражданской службы по Табели о рангах
- I Канцлер
- II Действительный тайный советник
- III Тайный советник
- IV Действительный статский советник
- V Статский советник
- VI Коллежский советник
- VII Надворный советник
- VIII Коллежский асессор
- IX Титулярный советник
- X Коллежский секретарь
- XI Корабельный секретарь
- XII Губернский секретарь
- XIII Провинциальный секретарь
- XIV Коллежский регистратор
Чиновник в России — наиболее надежный слуга государства
Вот как о чиновниках. чинах и офицерах Лотман Юрий Михайлович рассказывал в своей работе «Люди и чины».
Чиновник — человек, само название которого производится от слова «чин». «Чин» в древнерусском языке означает «порядок».
И хотя чин, вопреки замыслам Петра, очень скоро разошелся с реальной должностью человека, превратившись в почти мистическую бюрократическую фикцию, фикция эта имела в то же время и совершенно практический смысл.
Чиновник — человек жалованья, его благосостояние непосредственно зависит от государства.
Он привязан к административной машине и не может без нее существовать. Связь эта грубо напоминает о себе первого числа каждого месяца, когда по всей территории Российской Империи чиновникам должны были выплачивать жалованье.
И чиновник, зависящий от жалованья и чина, оказался в России наиболее надежным слугой государства.
Если во Франции XVIII века старое судейское сословие — «дворянство мантии» — дало в годы революции идеологов третьему сословию, то русское чиновничество менее всех других групп проявило себя в революционных движениях.
Чиновник в общественном сознании ассоциировался с крючкотвором и взяточником.
Имелась и еще одна сторона жизни чиновника, определявшая его низкий общественный престиж. Запутанность законов и общий дух государственного произвола, ярчайшим образом проявившийся в чиновничьей службе, привели (и не могли не привести) к тому, что русская культура XVIII — начала XIX века практически не создала образов беспристрастного судьи, справедливого администратора — бескорыстного защитника слабых и угнетенных.
Чиновник в общественном сознании ассоциировался с крючкотвором и взяточником. Уже А. Сумароков, Д. Фонвизин и особенно В. Капнист в комедии «Ябеда» (1796) запечатлевают именно такой стереотип общественного восприятия.
Служащие Коллегии иностранных дел
Не случайно исключением в общественной оценке были чиновники иностранной коллегии, чья служба для взяткобрателя не была заманчивой, но зато давала простор честолюбивым видам.
От служащих Коллегии иностранных дел требовались безукоризненные манеры, хороший французский язык (а в русском языке — ясность слога и изящный «карамзинский» стиль) и тщательность в одежде.
Гоголь, описывая гуляющих на Невском проспекте, выделил именно этот класс чиновников:
«К ним присоединяются и те, которые служат в иностранной коллегии и отличаются благородством своих занятий и привычек. Боже, какие есть прекрасные должности и службы! Как они возвышают и услаждают душу! Но, увы! я не служу и лишен удовольствия видеть тонкое обращение с собою начальников».
Чиновники других коллегий
Далее Гоголь сообщает читателю: на Невском проспекте вы «встретите бакенбарды единственные, пропущенные с необыкновенным и изумительным искусством под галстук, бакенбарды бархатные, атласные, черные, как соболь или уголь, но, увы, принадлежащие только одной иностранной коллегии. Служащим в других департаментах провидение отказало в черных бакенбардах, они должны, к величайшей неприятности своей, носить рыжие».
Чиновник же других коллегий, особенно подьячий, по выражению Сумарокова — «кувшинное рыло», Гоголю рисовался в облике неопрятного существа и безжалостного взяткобрателя.
Капнист в комедии «Ябеда» заставил хор провинциальных чиновников петь куплет:
Бери, большой тут нет науки; Бери, что можно только взять. На что ж привешены нам руки, Как не на то, чтоб брать?
Гоголевский Поприщин («Записки сумасшедшего») рисует такой портрет чиновника «в губернском правлении, гражданских и казенных палатах»:
«Там, смотришь, иной прижался в самом уголку и пописывает. Фрачишка на нем гадкой, рожа такая, что плюнуть хочется, а посмотри ты, какую он дачу нанимает! Фарфоровой вызолоченной чашки и не неси к нему: „это“, говорит, „докторский подарок“; а ему давай пару рысаков, или дрожки, или бобер рублей в триста. С виду такой тихенькой, говорит так деликатно: „Одолжите ножичка починить перышко“, а там обчистит так, что только одну рубашку оставит на просителе».
Офицер служил не из-за денег
Жалованье его едва покрывало расходы, которых требовала военная жизнь, особенно в столице, в гвардии.
Конечно, были казнокрады: где-нибудь в армейском полку в провинции можно было сэкономить на сене для лошадей, на ремонте лошадей, на солдатской амуниции, но нередко командиру роты, полка, шефу полка для того, чтобы содержать свою часть «в порядке» (а при системе аракчеевской муштры амуниция приходила в негодность раньше срока), приходилось доплачивать из своего кармана, особенно перед царскими смотрами.
Если вспомнить, что обычаи требовали от офицера гораздо более разгульной жизни, чем от чиновника, что отставать от товарищей в этом отношении считалось неприличным, то нам станет ясно, что военная служба не могла считаться доходным занятием.
Ее обязательность для дворянина состояла в том, что человек в России, если он не принадлежал к податному сословию, не мог не служить.
Без службы нельзя было получить чина
Без службы нельзя было получить чина, и дворянин, не имеющий чина, показался бы чем-то вроде белой вороны.
При оформлении любых казенных бумаг (купчих, закладов, актов покупки или продажи, при выписке заграничного паспорта и т. д.) надо было указывать не только фамилию, но и чин.
Человек, не имеющий чина, должен был подписываться: «недоросль такой-то».
Известный приятель Пушкина князь Голицын — редчайший пример дворянина, который никогда не служил, — до старости указывал в официальных бумагах: «недоросль».
Фиктивная служба
Впрочем, если дворянин действительно никогда не служил (а это мог себе позволить только магнат, сын знатнейшего вельможи, основное время проживающий за границей), то, как правило, родня устраивала ему фиктивную службу (чаще всего — придворную).
Он брал долгосрочный отпуск «для лечения» или «для поправки домашних дел», к старости «дослуживался» (чины шли за выслугу) до какого-нибудь обер-гофмейстера и выходил в отставку в генеральском чине.
Архивные юноши — служба сверх штата
В Москве второй половины 1820-х годов, когда заботливые маменьки начали опасаться отпускать своих мечтательных и склонных к немецкой философии отпрысков в гвардейскую казарму, типичной фиктивной службой сделалось поступление в Архив коллегии иностранных дел.
Начальник архива Д. Н. Бантыш-Каменский охотно зачислял этих молодых людей (их в обществе стали иронически называть «архивными юношами») «сверх штата», то есть без жалованья и без каких-либо служебных обязанностей, просто по старомосковской доброте и из желания угодить дамам.
Одновременно с распределением чинов шло распределение выгод и почестей.
Бюрократическое государство создало огромную лестницу человеческих отношений, нам сейчас совершенно непонятных.
Все читатели наверняка помнят то место из гоголевского «Ревизора», когда Хлестаков, завираясь, входит в раж. Он еще не сделал себя главнокомандующим, он еще только начинает врать и говорит:
«Мне даже на пакетах пишут „ваше превосходительство“». Что это значит? Почему гоголевские чиновники так перепугались, что стали повторять «ва… ва… ваше превосходительство»?
Право на уважение распределялось по чинам
В реальном быту это наиболее ярко проявилось в установленных формах обращения к особам разных чинов в соответствии с их классом.
- Для особ I и II классов таким обращением было «ваше высокопревосходительство».
- Особы III и IV классов — «превосходительства» («ваше превосходительство» надо было писать также и университетскому ректору, независимо от его чина).
- V класс требовал обращения «ваше высокородие».
- К лицам VI–VIII классов обращались «ваше высокоблагородие»,
- к лицам IX–XIV классов — «ваше благородие» (впрочем, в быту так обратиться можно было и к любому дворянину, независимо от его чина).
Настоящей наукой являлись правила обращения к царю
- На конверте, например, надо было писать: «Его императорскому величеству государю императору»,
- а само обращение начинать словами: «Всемилостивейший монарх» или: «Августейший монарх».
Даже духовную сферу Петр I как бы регламентировал
- митрополит и архиепископ — «ваше высокопреосвященство» (в письменном обращении: «ваше высокопреосвященство, высокопреосвященный владыка»),
- епископ — «ваше преосвященство» (в письме: «ваше преосвященство, преосвященный владыка»),
- архимандрит и игумен — «ваше высокопреподобие», священник — «ваше преподобие».
Пример высокой значимости обращений по чину
Приведем лишь один пример высокой значимости обращений по чину. В чем смысл эффекта, произведенного репликой Хлестакова? Дело не только в том, что Хлестаков — «елистратишка», как его называет слуга Осип, то есть коллежский регистратор, чиновник самого низшего, XIV класса, — присвоил себе звание чиновника столь высокого ранга (если он — особа III класса, то он либо генерал-лейтенант, либо тайный советник, если IV класса — то генерал-майор, или действительный статский советник, или, как мы знаем, обер-прокурор).
Вот эта последняя возможность, по-видимому, и напугала чиновников: ведь обер-прокурор сената — это ревизор, тот, кого посылают раскрывать должностные преступления. Пьяная похвальба Хлестакова через мелкую, нам почти незаметную деталь оказывается связанной с главной темой комедии и с ее символическим заглавием.
Петр I не думал охватить регламентами всю жизнь своих подданных.
Он специально оговаривал, что «осмотрение каждого ранга не в таких оказиях требуется, когда некоторые, яко добрые друзья и соседи съедутся, или в публичных ассамблеях, но токмо в церквях при службе Божией и при Дворцовых церемониях, яко при аудиенции послов, торжественных столах, в чиновных съездах, при браках, при крещениях и сим подобных публичных торжествах и погребениях».
Однако даже простое перечисление «оказий», при которых поведение людей определяется их чином, показывает, что число их весьма велико.
При этом Петр, который, вводя какой-либо закон, сразу же определял и наказание за его нарушение, устанавливает суровую кару за поведение «не по чину».
Штраф (два месяца жалованья) платили и те, кто его получал, и служившие без жалованья: «платить ему такой штраф, как жалованья тех чинов, которые с ним равного ранга».
Место чина в служебной иерархии связано было с получением (или неполучением) многих реальных привилегий.
Источник: Лотман Юрий Михайлович, — Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века)