В беседах между немцами и поляками предусматривался план вторжения на советскую территорию в случае, если происходивший в то время советско-японский конфликт перерастёт в войну.

Итальянская антифашистская газета «Volonta d’Italia» от 8 марта 1934 г. отмечала, что Германия подстрекала Японию к войне с СССР. Если бы эта провокация увенчалась успехом, Германия рассчитывала занять Украину, а Польша — оккупировать Белоруссию и Литву, уступив Германии Польский коридор. Японии была обещана полная поддержка и в первую очередь признание Манчжоу-Го.

Та же итальянская газета сообщала, что уже несколько месяцев в окрестностях Берлина сосредоточиваются и обучаются в специально созданных лагерях отряды украинских «добровольцев».

Резкое обострение отношений гитлеровской Германии с Советским Союзом стало для всех очевидным фактом ещё с начала 1933 г. С особой наглядностью вскрылось оно в связи с провокационным поджогом Рейхстага фашистами 27 февраля 1933 г. Это событие было использовано правительством Гитлера для самой яростной агитации против Советского Союза.

Документы, устные показания и все материалы, представленные в Международную следственную комиссию, неопровержимо устанавливали, что Рейхстаг был подожжён злоумышленниками по прямому поручению Геринга и других руководящих представителей национал-социалистской партии. Все попытки припутать к этому преступлению Советский Союз позорно провалились: нелепое обвинение было разбито вдребезги мужественными выступлениями Георгия Димитрова на суде в Лейпциге.

С неотразимой силой Димитров раскрыл истинную цель поджога и доказал прикосновенность к этому провокационному делу главарей немецко-фашистского правительства.

В страхе перед гласностью и разоблачениями национал-социалистские власти прибегли к репрессиям против антифашистской печати и особенно против советской прессы. Советские журналисты, направившиеся в Лейпциг, не были допущены на процесс и подверглись аресту. Квартиры советских корреспондентов обыскивались и предавались разгрому.

Посольство СССР в Берлине заявляло неоднократные протесты против этих действий. В конце концов советские органы печати отозвали своих представителей из Германии. В свою очередь и советское правительство решило выслать из СССР немецко-фашистских журналистов.

Отвечая на протест по этому поводу поверенного в делах Германии Твардовского, Наркоминдел в ноте от 26 сентября 1933 г. подчеркнул, что мероприятия советских властей «навязаны нам действиями органов германского правительства, на которое ложится ответственность за создавшееся положение».

В своей речи на четвёртой сессии ЦИК СССР 29 декабря 1933 г. народный комиссар по иностранным делам СССР вынужден был отметить, что наши прежние отношения с Германией стали неузнаваемыми.

Некоторые фашистские политики пытались объяснить это ухудшение советско-германских отношений тем, что Советский Союз якобы изменил свою ориентацию и стал сторонником Франции и защитником Версальского договора. Полную несостоятельность этого объяснения вскрыл в своём докладе на XVII съезде партии товарищ Сталин.

«Не нам, — говорил товарищ Сталин, — испытавшим позор Брестского мира, воспевать Версальский договор. Мы не согласны только с тем, чтобы из-за этого договора мир был ввергнут в пучину новой войны. То же самое надо сказать о мнимой переориентации СССР. У нас не было ориентации на Германию, так же как у нас нет ориентации на Польшу и Францию. Мы ориентировались в прошлом и ориентируемся в настоящем на СССР и только на СССР. И если интересы СССР требуют сближения с теми или иными странами, не заинтересованными в нарушении мира, мы идём на это дело без колебаний».