Убийство Барту. Злодейские планы Гитлера, включавшего террористические акты в систему своей дипломатии, были с полной очевидностью раскрыты в отношении Барту значительно позже.
Но ещё при жизни Барту было достаточно сигналов, свидетельствовавших, что он намечен как очередная жертва гитлеровских убийц.
В своих воспоминаниях французская журналистка Женевьева Табуи приводит любопытную беседу с германским послом в Париже Кестнером, который не принадлежал к национал-социалистам и не одобрял методов гитлеровской «дипломатии».
Эта беседа происходила в тот вечер, когда Табуи узнала, что румынский премьер-министр, защитник идеи коллективной безопасности, Дука убит своими политическими противниками.
Взволнованная Табуи приехала к Кестнеру прямо из редакции. Во время обмена впечатлениями по поводу убийства Дука Кестнер сказал, намекая на причастность к убийству фашистской агентуры:
«— Если бы вы только знали, о чём они говорят в Германии. Ещё несколько таких убийств, как это, и Германия будет в состоянии разрешить свои проблемы и достичь своей цели, не прибегая к войне в Европе.
— Действительно, мне кажется, господин посол, что убийство — не новшество в жизни Веймарской республики.
— Да. Но результатов того, о чём я говорю, ожидают от убийств в других странах Европы, а не в нашей собственной. Они утверждают, что Германия обойдётся без войны с помощью шести рассчитанных политических убийств.
— Шесть убийств! — воскликнула я. — Вы шутите!
— Прежде всего есть Дольфус. По мнению Берлина, он единственный австриец, находящийся в серьёзной оппозиции к аншлюсу.
Берлин, верящий, что количество сторонников аншлюса растёт, надеется на своих соотечественников, чтобы убрать Дольфуса.
После него идёт король Югославии. Берлин верит, что когда его уберут с дороги, перспективы альянса между Югославией и Францией будут сведены на нет.
Затем они хотят разделаться с Румынией и особенно с Титулеску, который пользуется расположением Парижа и Лондона. Здесь я прервала его.
— Думаете ли вы, что они имеют какое-либо отношение к убийству Дука? — спросила я прямо.
Фон Кестнер, не поморщившись, ответил:
Возможно. Я действительно этого не знаю.
Затем, — продолжал он, — они хотят ликвидировать Бенеша. Они надеются, что, как только это будет сделано, германские меньшинства в Чехословакии сами побегут в объятия Веймарской республики.
Так! — заметила я. — Но это только четыре?
Да, — сказал он, — другие два? Имеется ещё бельгийский король Альберт — традиционный враг в глазах большинства немцев. На Вильгельмштрассе думают, что, пока Альберт жив. Бельгия никогда не войдёт в германскую систему.
Когда фон Кестнер замолчал, я сказала:
— Ясно, что должны быть и такие французские деятели, которых Вильгельмштрассе желало бы видеть устранёнными с дороги?
Фон Кестнер, откинувшись в своем кресле, разразился искренним смехом:
— Да, есть несколько, и среди них особенно Эррио. Они хотели бы, чтобы и с ним что-нибудь случилось, потому что это человек, которого они в настоящий момент боятся больше всего, несмотря на то, что он дал им „равенство в правах”…».
«Будущее не замедлило самым зловещим образом подтвердить это мрачное интервью, — добавляет в своей книге Женевьева Табуи. — Было убийство Дольфуса, было убийство Александра Югославского. И было убийство бедного Барту, который стал министром иностранных дел, когда Эррио отказался принять этот пост из-за вопроса об американском долге».
Убийство Дольфуса тяжело поразило Барту. Когда 26 июня из Вены пришла телеграмма с сообщением об убийстве канцлера, си вспомнил, что Дольфус прибыл на венский вокзал, чтобы лично приветствовать французского министра, когда он возвращался из поездки по восточноевропейским столицам.
Дольфус был доволен успехами дипломатической миссии Барту и говорил, что они упрочат положение в Европе.
«Мы все ответственны за Австрию», — говорил Барту 26 июня. Он добавил, что теперь у него мало надежд на сохранение мира.
Фашистские гангстеры несколько раз покушались на жизнь Барту. Но покушения были неудачны вплоть до рокового воскресенья 9 октября 1934 г., когда он и Александр, король югославский, были умерщвлены в Марселе.
На свидание с югославским королём Барту возлагал большие надежды.
— Теперь я действительно сделаю что-нибудь для моей страны, — говорил он в беседе с Табуи и предложил ей поехать с ним в Марсель встречать Александра.
«Когда я ответила, что предпочту ожидать его в Париже, он улыбнулся:
— А, так вы боитесь, что будет покушение?
— Нет, — ответила я, смеясь. — Это не причина. Но что заставляет вас думать, что покушение будет?
— Кажется, — ответил он рассеянно, — что они раскрыли в Марселе заговор каких-то анархистов с целью покушения».
Об этом заговоре сообщалось в ранних воскресных изданиях газет «Paris Midi» и «Paris Soir», — их более поздние издания сообщали уже об убийстве Александра и Барту. Весть о злодейском убийстве мгновенно облетела весь мир. Заговорили о новом Сараеве.
В Берлине, Риме и особенно в Будапеште царило подозрительное оживление. Итальянские радиостанции сразу же закричали о распаде Югославии, возвещая её предстоящий делёж.
Протест югославского посланника был встречен издевательски грубо в итальянском Министерстве иностранных дел.
Однако через день радиостанции были призваны к порядку. Югославский посланник снова был принят в итальянском Министерстве иностранных дел. На этот раз приём был уже предупредителен и любезен.
В Белград на похороны короля прибыл из Берлина Геринг. Одновременно из Будапешта поехал Гембеш. По пути он остановился в Вене для консультации с фон Папеном.
Эта дипломатическая суета фашистских правительств на юго-востоке Европы была не случайна.
Следы марсельского убийства вели в Берлин, Рим и Будапешт. Убийцы оказались членами хорватской террористической организации, руководимой бывшими офицерами австрийской армии. Во главе е стоял капитан австрийской службы Анте Павелич.
Уже вскоре после прихода Гитлера к власти между национал-социалистами и хорватскими головорезами установились теснейшие связи.
Павелич со своим аппаратом поселился в Берлине. Здесь же выходили три газеты хорватских террористов.
Денежные средства обильно текли из гитлеровской кассы.
Газеты уставшей вели бешеную кампанию против Югославии яростно нападали на Барту и превозносили Гитлера.
Усташи требовали не только полной независимости Хорватии, но и отделения от Югославии Словении, Далмации и Боснии.
Это означало бы полное разрушение югославского государства — опоры Франции на Балканах, опаснейшего соседа фашистской Италии, влиятельного члена Малой Антанты, ненавистной Берлину, Риму и Будапешту.
Приезд Барту на Балканы и его переговоры о создании широкой сети соглашений с целью коллективной взаимопомощи против германской агрессии побудили хорватских террористов, по прямому заданию Гитлера, организовать убийство ненавистного фашистам французского дипломата.
Несмотря на то, что соучастие нацистов в марсельском преступлении было очевидно, реакционные круги во Франции приняли все меры, чтобы затушить дело об убийстве Барту и Александра.
С этой целью расследование убийства было поручено правительством Думерга сенатору Андрэ Лемери, активному члену фашистской организации «Боевые кресты». Оно тянулось два года и, естественно, не дало никаких результатов.
Таким образом, вследствие агрессивной политики гитлеровской Германии и попустительства правительств буржуазно-демократических стран возник второй очаг войны.
Этот очаг был расположен в центре Европы, и его наличие свидетельствовало о назревании войны общеевропейской.
Убийство Барту. —