Два течения в Англии в отношении восточного вопроса

Два течения в Англии в отношении восточного вопроса

Уже с начала 30-х годов, — а особенно после Ункиар-Искелесси и проникших в Англию смутных слухов о разговоре царя с Меттернихом в Мюнхенгреце — в английской правящей верхушке, как и в широких кругах крупной буржуазии, наметилось два течения по вопросу о Турции и России.

Представителями одного были известный публицист, основатель «Лиги борьбы против хлебных законов», приверженец свободы торговли Ричард Кобден и член парламента Джон Брайт.

Представителем другого — лорд Пальмерстон, за которым шло подавляющее большинство в парламенте и вне его.

Кобден неоднократно излагал свои воззрения в речах, статьях и в специальной брошюре «Россия» («Rossia»), выпущенной в 1836 г.

Эти воззрения сводились к тому, что в русско-турецкие отношения не следует вмешиваться ни дипломатически, ни в особенности вооруженной рукой.

Если даже предположить, что Россия утвердится в Константинополе, от этого ни английская промышленность, ни торговля, ни судоходство ничего не потеряют.

Русские не могут экономически конкурировать с англичанами, и Англия будет по-прежнему главенствовать во всех странах Леванта.

А что в Константинополе будет русская полиция, то это скорее благоприятное обстоятельство.

Порядка и безопасности будет больше, чем при полиции турецкой.

Не ведя с Россией дипломатической борьбы, можно заключить с ней выгоднейшие торговые договоры.

А больше ничего для Англии и не требуется.

Два течения в Англии. Пальмерстон и его пресса не переставали резко нападать на взгляды Кобдена и его друзей.

Для Пальмерстопа и большинства не только консерваторов, но и вигов (в рядах которых числился и он сам) пустить Россию в Константинополь значило спустя несколько лет увидеть ее в Индии.

Охрана всеми дипломатическими и военными средствами как Турции, так и Персии от поглощения их Россией признавалась прямым долгом и основной задачей британской политики.

Для Англии потерять Индию значило бы уподобиться Голландии или Бельгии.

Борясь против царских происков и завоевательных стремлений в Турции, Пальмерстон и его единомышленники боролись, по их мнению, за существование Англии как великой державы.

У английского министра явилась мысль: «расширить» Ункиар-Искелесский договор путем «включения» в него всех великих европейских держав.

Другими словами, если отбросить намеренно запутанный дипломатический стиль, Пальмерстон желал уничтожить Ункиар-Искелесский договор и гарантировать неприкосновенность турецких владений подписями не только России, но и Англии, Франции и Пруссии.

Пальмерстон даже затевал с этой целью конференцию в Лондоне.

Николаю удалось сорвать конференцию, но маневр Пальмерстона ставил царя в затруднительное положение.

Однако царю опять повезло: французская дипломатия начала явно и даже демонстративно поддерживать египетского пашу.

Со времени вступления Тьера в кабинет стало ясно, что французская дипломатия стремится в той или иной мере наложить руку на Сирию, а если дело пойдет на лад, то и на Египет.

Пальмерстон был этим недоволен.

Во-первых, он ни за что не хотел упрочения французского влияния в Египте и Сирии.

Во-вторых, новое выступление Мехмеда-Али давало Николаю право, на точном основании Ункиар-Искелесского договора, вмешаться в турецко-египецский конфликт и даже занять Константинополь.

Пальмерстон немедленно принял меры.

Через австрийского дипломата в Лондоне, барона Неймана, он уведомил Меттерниха, что решил бороться против намерения французов, уже завоевавших Алжир, забрать еще и Египет и «изгнать Англию» из Средиземного моря.

Тотчас же заработала австрийская дипломатия, которая дала знать в Петербург о заявлении Пальмерстона.

Николай I увидел благоприятный случай войти в контакт с англичанами по турецко-египетскому вопросу, изолировать ненавистную «революционную» июльскую монархию с «королем баррикад» Луи-Филиппом и разбить то соглашение между Англией и Францией по всем основным дипломатическим вопросам, которое так искусно установил Талейран во время своего четырехлетнего пребывания в Лондоне (1830—1834 гг.) в качестве посла.

За спиной Тьера начались секретные переговоры между «восточными монархиями», — как тогда принято было обозначать Россию, Австрию и Пруссию, — и Пальмерстоном.

Ничего об этом не зная, Тьер постарался в июне 1840 г. при посредстве французского посла в Константинополе, Понтуа, настоять на удалении великого визиря Хозрева-паши, считавшегося ставленником Николая и ярым врагом Мехмеда-Али.

Это тема – Два течения в Англии в отношении восточного вопроса

От июльской революции во Франции до революционных переворотов в Европе (1830 — 1848 гг.)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *