Переговоры о “тихоокеанском пакте”
В ноябре 1933 г., после 16 лет непризнания, Соединенные Штаты установили дипломатические отношения с СССР.
Это позволило обеим странам вступить в диалог по поводу ситуации на Дальнем Востоке в связи с дестабилизацией обстановки в этой части мира.
Советская сторона проявляла особый интерес к переговорам с США, поскольку в 1933 г. в очередной раз обострились советско-японские отношения в связи с конфликтом вокруг КВЖД и И.В.Сталин всерьез опасался скорого нападения Японии.
Во время личной беседы с наркомом иностранных дел СССР М.М.Литвиновым 17 ноября 1933 г. в Вашингтоне новый президент США Франклин Делано Рузвельт обещал Советскому Союзу полную моральную и дипломатическую поддержку против японской опасности.
Однако он подчеркнул, что США не готовы к войне и не смогут оказать военную помощь СССР. В ходе дальнейшего обмена мнениями была высказана идея подписания “тихоокеанского пакта” о ненападении с участием четырех держав – СССР, США, Японии и Китая.
Сама идея была высказана М.М.Литвиновым, но к ее формулированию непосредственное отношение имели также Ф.Д.Рузвельт и присутствовавший на беседе Уильям Буллит – вновь назначенный первый посол США в СССР.
Рузвельт поручил Буллиту заняться проработкой вопроса о пакте.
Однако он отклонил предложение Литвинова о подписании советско-американского соглашения по поводу совместных действий в случае угрозы миру на Дальнем Востоке, объяснив это традиционной изоляционистской политикой США и невозможностью принятия военных обязательств в мирное время.
Идея “тихоокеанского пакта” о ненападении возникла на переговорах спонтанно. М.М.Литвинов отнесся к ней очень серьезно – в отличие от Ф.Д.Рузвельта, который даже не счел нужным информировать о сути беседы с Литвиновым госдепартамент США.
Содержание беседы о “тихоокеанском пакте” Литвинов изложил советскому руководству. В тогдашних условиях политбюро ЦК ВКП(б) не считало своевременным открытое выступление СССР с подобными предложениями.
Сам Литвинов тоже признавал, что шансов для реализации подобного замысла было мало. Руководство СССР одобрило саму идею, но сочло, что последующие шаги должны исходить от американской стороны.
Дискуссии были продолжены в Москве, куда в первой половине декабря 1933 г. прибыл Буллит. Литвинов и заместитель наркома иностранных дел Л.М.Карахан в разговорах с послом обрисовали ему свое видение четырехстороннего пакта.
В ответ Буллит заметил, что США не могут заключить пакт о ненападении с участием Японии, поскольку это означало бы признание законности действий Японии в Маньчжурии. Соответственно, подписание пакта, по мнению американской стороны, было возможно только после вывода из Маньчжурии японских войск.
Советский Союз со своей стороны не считал присутствие японских войск в Маньчжурии препятствием для заключения пакта.
В начале 1934 г. после консультаций в Вашингтоне Буллит довел до сведения Литвинова, что президент США в принципе согласился с идеей многостороннего “тихоокеанского пакта” о ненападении с участием всех заинтересованных держав, но американская сторона отказалась взять на себя инициативу в оглашении этого проекта, в то время как СССР продолжал настаивать именно на этом.
Охлаждение советско-американских отношений в последующие месяцы в связи с началом полосы сталинских репрессий внутри СССР разрушило благоприятную атмосферу для продолжения переговоров о “тихоокеанском пакте”.
Весной 1935 г. советская дипломатия попыталась проработать эту идею в Лондоне.
Накануне визита в Москву лорда-хранителя печати Великобритании Антони Идена Литвинов представил в политбюро записку с предложением поставить перед Иденом вопрос о заключении многостороннего регионального пакта о взаимопомощи с участием всех заинтересованных держав.
Советская сторона при этом существенно модифицировала исходную идею пакта, предложив в качестве обязательного условия заключения пакта признание странами-участницами Маньчжоу-го в качестве независимого государства.
Политбюро в целом одобрило записку, но внесло в предложения Литвинова коррективу: вопрос о признании Маньчжоу-го было решено оставить открытым.
Однако зондаж Литвинова не удался, и А.Иден ушел от обсуждения вопроса.
После лета 1935 г., когда в США был принят изоляционистский закон о нейтралитете, вопрос об участии США в планировавшемся пакте вообще выпал из повестки дня. В то же время без участия США пакт не мог быть действенным.
Последняя попытка реанимировать идею пакта относится к 1937 г., в связи с советско-китайскими переговорами о подписании двустороннего пакта взаимопомощи и пакта о ненападении.
В марте-апреле 1937 г. Москва предложила Китаю взять на себя инициативу переговоров о заключении регионального пакта о взаимопомощи. Китайская сторона отнеслась к этому предложению без энтузиазма, но все же поинтересовалась мнением Лондона.
Оказалось, что, став министром иностранных дел, А.Иден не отвергает идею “тихоокеанского пакта” взаимопомощи. Но США по-прежнему ее не принимают.
В этой обстановке в марте 1937 г. М.М.Литвинов сам огласил идею пакта на пресс-конференции.
14 мая в пользу заключения пакта, но как пакта о ненападении, высказался министр иностранных дел Австралии Дж.Лайонс на конференции британских доминионов в Лондоне.
Британская дипломатия проявила к словам Лайонса сдержанный интерес. Благожелательную реакцию выказали и представители Китая. Успех дела зависел от США.
Соединенные Штаты отклонили идею пакта, заявив, что пакты не в состоянии гарантировать мир.
Поскольку закон о нейтралитете исключал вступление США в военный союз с иностранными державами, утверждала американская сторона, вопрос о пакте для нее не актуален.
Главную гарантию безопасности американское руководство видело в создании собственного сильного флота, превосходящего японский.
Попытка сформировать систему коллективной безопасности на Дальнем Востоке в преддверии новой японской агрессии в Китае не удалась.