Дипломатический ритуал, который будет интересен начинающему послу, а также любителям дипломатической истории.

• В момент моего приезда в Лондон, вспоминает Майский Иван Михайлович (Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Великобритании с 1932 по 1943 год), — английского короля не было в столице, и я не мог сразу же по прибытии вручить ему мои верительные грамоты. Мне пришлось ждать десять дней.
• До этого, согласно международному дипломатическому ритуалу, я еще не был послом в стране моего аккредитования и не мог еще официально представлять свое правительство.

Что рекомендует послу Международный дипломатический ритуал

Международный дипломатический ритуал рекомендует послу сделать до вручения верительных грамот два «частных визита» — министру иностранных дел и старшине (дуайену) дипломатического корпуса.

Майский Иван Михайлович — первая дипломатическая встреча состоялась 1 ноября 1932 года с Саймоном — Министром иностранных дел Великобритании

• Я решил последовать принятому обычаю и прежде всего попросил свидания с Саймоном. С этого начался дипломатический ритуал.
• John Allsebrook Simon — Министр иностранных дел Великобритании в правительстве Макдональда с 5 ноября 1931 года до 7 июня 1935.
• Не торопясь, но и не задерживаясь, министр иностранных дел ответил согласием, и наша первая встреча с ним состоялась 1 ноября 1932 года.

Дипломатический ритуал — знать с кем встречаешься

• Имя Саймона мне было хорошо известно. Я знал, что:

1. Саймон один из лучших юристов Англии и в годы своей адвокатской практики брал по тысяче фунтов за одно выступление в суде.
2. Саймон был одним из образованнейших людей своей страны, имел степень доктора в восьми университетах, владел несколькими иностранными языками и читал на сон, грядущий Сенеку и Плутарха в подлиннике.
3. В течение многих лет Саймон был одним из лидеров либеральной партии. В 1931 году изменил своей партии и перебежал в лагерь консерваторов, отколов часть либералов и создав из них новую национал-либеральную партию.
4. На протяжении всей своей политической карьеры, занимая ряд министерских постов, Саймон защищал права и привилегии буржуазии. В 1926 году он резко выступил против всеобщей забастовки в Англии, а в дальнейшем сыграл руководящую роль в проведении законодательства по ограничению стачечного права рабочих.
5. В 1927 – 1930 годах Саймон был весьма важным членом королевской комиссии до выработки новой конституции для Индии, причем занимал в ней крайне реакционную позицию.
6. Став в 1931 г. министром иностранных дел Великобритании, Саймон взял курс на «умиротворение» агрессоров и после захвата Японией Маньчжурии. Так «тонко» маневрировал в Женеве, что после его речи японский представитель Мацуока встал и, публично поблагодарив Саймона, произнес речь, суть которой сводилась к следующему: Сэр Джон в течение получаса сказал вам всё то, что я тщетно пытался объяснить в течение предшествующих 10 дней.
7. Саймон не питает никаких симпатий к СССР и что, наоборот, везде, где только возможно, он старается ущемить интересы нашей страны.
8. В моих отношениях с Саймоном должны быть и будут трудности. Дипломатический ритуал привёл к такой перспективе, — психологически я был подготовлен.

Предстояло впервые встретиться с Саймоном лицом к лицу, и я чувствовал себя в положении боксера, которому предстоит сразиться с неизвестным ему противником и который поэтому находится в состоянии напряженного ожидания.

Приемная послов

• Курьер Форин оффис провел меня длинными коридорами, впоследствии ставшими мне так хорошо знакомыми, во второй этаж и оставил в «приемной послов».
• Это была небольшая, но очень высокая комната с двумя окнами, выходящими на площадь перед Адмиралтейством. По стенам ее висели портреты коронованных особ и государственных деятелей прошлых времен, среди которых особенно выделялось большое, в рост человека, изображение королевы Виктории в парадном платье.
• Пришел секретарь и с изысканным поклоном сообщил, что сэр Джон ожидает меня в своем кабинете. Начался дипломатический ритуал в кабинете Министра иностранных дел Великобритании.

Через мгновение я уже был в этом святая святых британской внешней политики.

• Саймон пригласил меня сесть в кресло, стоявшее около письменного стола. Я сел и провалился в какую-то бездонную мякоть.
• Терпеть не могу слишком «комфортабельных» кресел: они точно нарочно созданы для того, чтобы размягчать мозги и притуплять умственную бдительность.
• А тут, в кабинете Саймона, духовная острота мне была крайне необходима.
• Я невольно заподозрил западню. Поэтому я встал и с самой любезной улыбкой сказал: — Сэр Джон, нет ли у вас сиденья потвёрже? Я не люблю сидеть на мягком.
• По лицу Саймона пробежала какая-то тень, и он с любопытством посмотрел на меня. Потом с легким раздражением в голосе министр прибавил, подвигая мне кожаный стул: — Надеюсь, это вас удовлетворит? (Что-то можно делать и не соблюдая дипломатический ритуал).

Я почувствовал — игра началась.

Партнеры стали в позиции. Я мысленно сказал себе: «Теперь не зевай, надо быть начеку!»

• Затем мы перешли к делу. Дипломатический ритуал требовал. Хотя во время первого «частного визита» посла к министру иностранных дел обычно не принято касаться каких-либо серьезных вопросов, я решил, что внезапное денонсирование англо-советского торгового соглашения создало слишком необычную ситуацию и что поэтому я имею достаточные основания вести себя тоже несколько необычно.
• Сказав Саймону несколько любезных фраз, из которых вытекало, что я рад лично познакомиться со столь видной политической фигурой, я круто взял быка за рога и в выражениях, не могущих вызывать никаких сомнений, описал острую реакцию Москвы на акцию британского правительства.
• Я особенно подчеркнул тот факт, что эта акция носит характер прямой дискриминации: ведь несмотря на Оттаву, Англия не денонсировала своих торговых договоров с Аргентиной и Скандинавией.
• Нет, этим странам британское правительство предложило только вести переговоры для внесения некоторых модификаций в существующие коммерческие соглашения.
• Почему же денонсирование оказалось необходимым только в случае с СССР? Советскому правительству неизвестны истинные мотивы, лежащие в основе денонсирования.
• Нота Саймона от 16 октября слишком коротка и не указывает причин отказа от торгового соглашения 1930 г.
• Выступавшие после того английские министры (Болдуин, Томас, Невиль Чемберлен) давали разные объяснения шагу британского правительства. Я был бы поэтому очень признателен Саймону, если бы через меня он информировал Советское правительство о действительных причинах денонсирования.
• Саймон стал отвечать, ловко жонглируя словами и фразами. Из его объяснений вытекало, будто бы никакой дискриминации в акции британского правительства нет.
• Просто все дело будто бы в том, что в СССР существует монополия внешней торговли, а в Аргентине и Скандинавии ее нет.
• Кроме того, СССР слишком много продает в Англии и слишком мало здесь покупает, что вызывает справедливое недовольство в Великобритании, как раз сейчас сильно страдающей от массовой безработицы.
• В торговле Англии с Аргентиной и Скандинавией такой пассивности баланса нет. Отсюда, заключил Саймон, понятно желание британского правительства внести некоторые изменения в структуру торговли между Англией и СССР. А это в свою очередь вызывает необходимость в новом торговом соглашении.
• Наша дискуссия постепенно перешла в довольно заостренный спор. Дипломатический ритуал не предусматривал подобный спор, но он состоялся.
• Я сидел у Саймона минут 40. Временами Саймон вставал из-за стола и продолжал разговор стоя, поглаживая бока. Мне это было неприятно.

В заключение я сказал Саймону

Есть здравый смысл (common sense) и есть политика чувства (Cefuhlspolitik), — я употребил именно два приведенных в скобках выражения.

•  Я за здравый смысл и за то, чтобы англо-советские отношения были построены на базе здравого смысла. Я за тем и приехал в Лондон, чтобы работать в этом направлении.
• Мне кажется, однако, что британское правительство за политику чувства и за то, чтобы англо-советские отношения не выходили из полосы неожиданностей и конфликтов. Впрочем, я был бы рад, если бы я ошибался. В этом случае вы могли бы рассчитывать на мое самое искреннее содействие в деле сближения между нашими странами.
• Саймон никак не реагировал на мои слова. Дальнейшие события показали, что он имел вполне достаточные основания держать язык за зубами. (Умение держать язык за зубами, это одна из важных составляющих — соблюдая дипломатический ритуал.)
• Я, однако, не жалел о сделанном мной заявлении: я выполнил свой политический долг и вместе с тем наглядно демонстрировал, что основной линией СССР в области международных отношений является политика мира. Это могло мне пригодиться и действительно пригодилось в дальнейшем.

Частный визит к старшине дипломатического корпуса

• На другой день, 2 ноября 1932 года, я отправился с «частным визитом» к старшине дипломатического корпуса, — это также дипломатический ритуал.

Старшинство послов определяется по времени их пребывания в стране аккредитования. Посол с самым большим стажем является дуайеном. Таково общее правило.

• В некоторых странах бывают исключения: так, например, в Германии между двумя мировыми войнами старшиной дипломатического корпуса всегда являлся папский нунций, т.е. посол римского престола.
• В Англии папского нунция вообще не было.

В 1932 г. дуайеном в Лондоне был французский посол де Флерио, типичный дипломат старой школы, большая часть карьеры которого прошла в Англии.

• Здесь он занимал посты атташе, секретаря, советника и наконец посла. Он был послом (но еще не дуайеном) уже в 1925–1927 гг. Тогда он держался очень далеко от нашего полпредства, всем своим поведением стараясь показать, как он не одобряет «большевистской» революции в России; я его видел в те годы всего несколько раз на каких-то официальных английских приемах.
• Подъезжая сейчас к шестиэтажному особняку французского посольства на Найтс-бридж, я с улыбкой думал: «Ну, господин дуайен, как-то вы меня примете?» Дверь открыл высокий ливрейный лакей и провел меня в небольшую приемную направо. Через минуту вошел низенький брюнет — секретарь — и пригласил меня пройти в кабинет посла.
• Посол с раздражением ткнул пальцем в гору английских «Синих книг», в беспорядке разбросанных перед ним. Я с недоумением посмотрел на него.
• Они хотят, чтобы я был для них бухгалтером! Не буду! Я дипломат, а не бухгалтер!
• При этом де Флерио кому-то погрозил рукой в воздухе.
• Я понял: «они» — это, очевидно, Париж, правительство, министерство иностранных дел. Я улыбнулся. Посол был очень комичен со своими сжатыми кулачками и с выражением возмущения и отчаяния на лице.
• Да в чём, собственно, дело? — спросил я дуайена.
• В чём дело? — с новым приливом раздражения откликнулся де Флерио. Они хотят, чтобы я их информировал о платежном балансе Англии за прошлый год! Что за глупость!
• Простите, — сказал я, подымаясь со своего кресла и подходя к письменному столу, — разрешите взглянуть…
• Я стал рыться в разбросанных на столе «Синих книгах». Быстро выбрав то, что было нужно, я полистал тяжелый статистический фолиант и, взяв блокнот и карандаш, выписал на бумажке несколько цифр.
• Де Флерио был так ошеломлен моими действиями, что сидел молча, точно онемев. На подвижном лице его отражались смешанные чувства изумления и растерянности. Я протянул послу бумажку с цифрами и спокойно сказал:
• Вот данные, которые вам нужны.
• В нескольких словах я дал необходимые пояснения.
• Эффект был поразительный. Де Флерио был потрясен и смотрел на меня так, точно перед ним стоял волшебник. На несколько мгновений он даже потерял дар речи. Когда это прошло, он порывисто схватил меня за руки и воскликнул:
• Спасибо! Спасибо! Вот выручили!.. Но как вы этак ловко обошлись с ними?
• И де Флерио кивнул на груды «Синих книг» c таким выражением, точно тут было неприятельское войско.
• Ничего особенного, — ответил я. — Просто я по образованию экономист и имел в жизни немало дел с английскими «Синими книгами».
• Ах, вы просто счастливец! — горячо продолжал де Флерио. Вы разбираетесь в экономике…

Ужасная пошла сейчас дипломатия: квоты, лицензии, балансы, пошлины, торговые соглашения… Голова кругом идет… Я во всех этих делах ровно ничего не понимаю…

• И потом, точно вдруг рассердившись на кого-то, де Флерио с раздражением воскликнул:
• И не хочу понимать!

• Я дипломат и экономистом быть не обязан!

• Когда вопрос о «Синих книгах» был исчерпан, де Флерио перешел к вещам, ему более близким.
• Он стал расспрашивать меня о моей профессии, о моем прошлом, о семье.
• Поинтересовался, разумеется, бывал ли я раньше в Англии. В ответ я рассказал послу о моем первом визите сюда в годы эмиграции.
• Де Флерио сразу насторожился: Вы жили в Англии раньше в качестве эмигранта? — переспросил он, как бы желая проверить, правильно ли он понял меня.
• Да, жил раньше в качестве эмигранта, — подтвердил я.
• Когда же это было? — с внезапно оживившимся лицом продолжал де Флерио. — Скажите точно.
• Впервые я приехал в Англию в ноябре 1912 года, — отвечал я, не понимая, почему посла так интересует дата этого далекого события.
• В ноябре 1912 года? — воскликнул де Флерио. Ноябрь 1912! Сейчас ноябрь 1932. Ну, конечно, 20 лет! Ровно 20 лет!
• На лице де Флерио проступило почти вдохновение.

Вручение верительных грамот

• Когда я переступил порог смежного зала, дверь за мной так же плавно закрылась, и я очутился лицом к лицу с Георгом V, «королем Великобритании, Ирландии и Британских доминионов за морями, защитником веры, императором Индии».
• … Я подошел к королю, стоявшему в глубине зала, и, пожав протянутую мне руку, вручил два запечатанных пакета — мои собственные верительные грамоты и отзывные грамоты моего предшественника. Король, не глядя на пакеты, машинальным жестом передал их Саймону.

Никаких речей ни с моей стороны, ни со стороны короля не было; это не принято в Англии.

Потом, посмотрев на меня с любопытством, Георг V спросил, благополучна ли была моя поездка и случалось ли мне раньше бывать в Англии. Я ответил, что по дороге все было в порядке и что Англия для меня — знакомая страна. Потом король поинтересовался, как чувствует себя после длинного путешествия моя жена, есть ли у нас дети и как я переношу английский климат. Я дал приличествующие случаю ответы и, говоря о климате, позволил себе легкое отступление от строгой официальности.

— Часто говорят, — с улыбкой заметил я, — что английский климат плох. Я этого не нахожу. Мне нравится английский климат. Я не возражаю даже против ваших туманов. Право же, Лондон без туманов потерял бы половину своего шарма.

В том же ни к чему не обязывающем стиле разговор продолжался еще минуты две. Под конец король выразил надежду, что отношения между Англией и СССР будут развиваться благоприятно. Я выразил такую же надежду. На протяжении всей аудиенции это были единственные слова, которые имели какое-то отношение к политике.

• Затем вновь плавно открылась дверь из Зала поклонов, и через нее ввели мою «свиту». Я представил Кагана и Голубцова королю, который обменялся с ними рукопожатиями, спросил, говорят ли они по-английски, и, получив ответы, слегка поклонился, давая понять, что аудиенция окончена.
• Мы тоже поклонились и вышли. Нас провели к широкому крыльцу с тюдоровскими часовыми.
• Когда я садился в карету, к крыльцу подъехал совершенно такой же кортеж, как мой собственный, из него вышел фон Хеш со своею свитой. Немцев было значительно больше, чем нас. Полчаса спустя я уже был у подъезда посольства.

Официальный посол

• Итак, я начал свое официальное существование как посол. На следующее утро, 9 ноября, в придворной хронике «Таймс» под датой 8 ноября 1932 года было напечатано:
• «Сегодня утром король дал аудиенцию Его Превосходительству г. Ивану Майскому…» и т.д. Это сообщение также имело значение с точки зрения оформления моего положения.

Ещё одна церемония, без которой посол ещё не был вполне посол

• Теперь оставалась еще одна церемония, без которой посол еще не был вполне посол, — визит жены посла в сопровождении супруга к королеве Мэри.
• Учитывая опыт моего предшественника Г.Я.Сокольникова, когда английская королева в течение более месяца «забывала» принять его жену, я опасался каких-либо осложнений.
• Однако на этот раз все обошлось гладко.
• В день вручения верительных грамот Монк уведомил меня, что королева примет нас на следующий день.
• Утром в назначенный час мы с женой были в Букингемском дворце. Ехали мы туда уже не в придворной карете, а в своем автомобиле. Никакой «свиты» с нами не было.
• Женщины гораздо эмоциональнее мужчин. Поэтому королева Мэри, вынужденная «принимать» советского посла и его жену, не сумела, подобно королю Георгу, скрыть свои чувства. Король по крайней мере внешне был корректно любезен.
• Королева даже внешне была холодно враждебна. Она встретила нас, стоя в своем будуаре, и даже не пригласила сесть.
• Во время разговора она смотрела на стену поверх наших голов. Да и что это был за разговор! Он состоял из двух ничего не значащих фраз и продолжался не больше двух минут.
• Затем королева поспешила сделать прощальный поклон. Нам тоже незачем было задерживаться.
• От этого визита к королеве у меня осталось одно забавное воспоминание.
• Отправляясь на аудиенцию, моя жена надела свежие, только что купленные белые перчатки. Когда нас вели по коридорам дворца, она где-то провела рукой по перилам лестницы, и — о, ужас! — белые перчатки превратились в черные: так много было копоти и пыли в Букингемском дворце.
• Удивляться этому не приходилось. Воздух Лондона столь густо насыщен дымом, что, как ни чисти, вещи и люди здесь никогда не могут совсем избавиться от копоти.
• 10 ноября 1932 года в лондонских газетах можно было найти такое сообщение: «Вчера королева приняла в Букингемском дворце мадам Мунир-Бей (жену турецкого посла), советского посла и мадам Майскую, германского посла (Леопольда фон Хеша), мадам Маскаренас (жену мексиканского посланника) и уругвайского посланника (сеньора Дон Педро Козио)».

Показывая газетную заметку жене, я со смехом сказал: — Ну, мы наконец уселись на свои стулья. Теперь надо приниматься за дела.

Программа первых действий в Англии

• Дня два спустя я снова был у наркома и сообщил ему намеченную мной программу первых действий в Англии.

Программа сводилась к трем основным пунктам

1. Сразу по вручении верительных грамот я даю английской прессе интервью.
2. Возможно больше расширяю цепь визитов, которые вновь назначенному послу предписываются дипломатическим этикетом, и захватываю при этом не только узкий круг лиц, связанных с министерством иностранных дел, но также ряд членов правительства, видных политиков, людей Сити и представителей культуры.
3. Делаю особое ударение на проблеме расширения англо-советской торговли.

Литвинов одобрил мои планы

Литвинов спросил, заготовил ли я текст моего будущего интервью. Тут же я вручил наркому его проект. Он прочитал этот проект, сделал несколько мелких редакционных поправок и затем утвердил его в окончательной форме.

Кем в дипломатии был Литвинов?

• Mаксим Максимович Литвинов на следующий день после Октябрьской революции 1917 года был назначен Советом Народных Комиссаров (Совнаркомом) полномочным представителем Советского правительства в Великобритании.
• В 1930 году Иосиф Сталин назначил Литвинова наркомом иностранных дел, это был высший дипломатический пост в Советском государстве.
• В 1933 году Литвинов сыграл важную роль в получении дипломатического признания Соединенными Штатами советского правительства.
• После увольнения с поста главы Наркоминдела Литвинов был направлен в Вашингтон, округ Колумбия, в качестве посла Советского Союза в Соединенных Штатах).

Какие задачи ставило Советское правительство, осенью 1932 года, когда отправляло Майского Ивана Михайловича в Англию своим послом?

• Майский Иван Михайлович вспоминает, что перед отъездом в Лондон имел большой разговор с M.М.Литвиновым, который дал общие директивы относительно работы в Англии.
• С какими намерениями, планами и настроениями я отправлялся к месту моей новой работы?
• Могу смело сказать: Советское правительство посылало меня в качестве вестника мира и дружбы между СССР и Великобританией, и сам я с радостью и охотой взялся за выполнение такой миссии. Отнюдь не переоценивая своих сил, я заранее решил сделать максимум возможного для улучшения отношений между Москвой и Лондоном. В основе указанных стремлений Советского правительства лежали причины общего и частного характера.
• Перед отъездом в Лондон я имел большой разговор с M.М.Литвиновым, который дал мне общие директивы относительно моей работы в Англии.
• Советская внешняя политика, — говорил М.М.Литвинов, — есть политика мира. Это вытекает из наших принципов, из самих основ Советского государства. Основа нашей внешней политики никогда не меняется, однако при практическом осуществлении этой политики приходится считаться с конкретной международной обстановкой…  теперь в интересах политики мира нам надо попробовать улучшить отношения с Англией и Францией, особенно с Англией как ведущей державой капиталистической Европы. Правда, оба эти государства до сих пор относились к нам враждебно… Вашей задачей является использовать до максимума складывающуюся в Англии обстановку в интересах англо-советского сближения.

Майский Иван Михайлович подготовил текст интервью

«Приступая к исполнению своих обязанностей в качестве посла СССР в вашей стране, я считаю необходимым прежде всего подчеркнуть, что правительство и народы Советского Союза, чуждые каких-либо агрессивных намерений, хотят жить в мире и добром согласии с Великобританией, равно как и со всеми частями Британской империи. Политика СССР есть политика мира. Это неоднократно иллюстрировалось в прошлом, это находит свое чрезвычайно яркое выражение и сейчас».

Приведя в доказательство последнего утверждения перечень договоров о ненападении, заключенных или находящихся в стадии подготовки к заключению между СССР и другими странами, а также позицию советской делегации на открывшейся в феврале 1932 г. конференции по разоружению в Женеве, я продолжал:

«С тем большей готовностью СССР стремится к развитию дружественных отношений с Великобританией, с которой он имеет столько разнообразных точек соприкосновения в экономической области. Успешное завершение первой пятилетки, давшей громадный рост производительных сил СССР, и предстоящее осуществление второй пятилетки, результатом которой явится подъем благосостояния трудящихся масс нашей страны, представляют хороший фундамент для развития и укрепления советско-британских экономических, а, следовательно, и политических отношений.

Я надеюсь, что столь присущий английскому народу здравый смысл и никем не превзойденное умение считаться с фактами (а 15-летнее существование и развитие СССР является неоспоримым фактом, от которого никуда не уйдешь) сильно облегчат осуществление этой задачи. Будучи величайшим благом для обеих стран, улучшение отношений между ними в то же время представляло бы собой чрезвычайно крупный фактор международного мира, что было бы особенно важно в наши беспокойные и трудные дни».

Заканчивал интервью несколькими словами персонального характера

• «Лично я встретил свое назначение послом СССР в Великобритании с большим удовлетворением.
• На протяжении минувших 20 лет мне не раз приходилось жить и работать в вашей стране, и я имел возможность близко познакомиться с английским народом и оценить английскую культуру.
• У меня есть также чувство признательности к Англии, в годы, предшествовавшие революции, предоставившей мне право убежища в качестве политического изгнанника.
• Я считал бы себя поэтому особенно счастливым, если бы мне удалось способствовать сближению между СССР и Великобританией». — Майский Иван Михайлович Посол СССР в Великобритании, 1932 год.

Предпосылки успешной работы посла

• Предшествовавший опыт работы в Лондоне, Токио и Хельсинки привел меня, пишет в воспоминаниях Иван Михайлович, — к убеждению, что помимо личных свойств дипломата три основные вещи имеют исключительно важное значение для успеха его работы.

Три основные вещи имеют исключительно важное значение для успеха его работы

1. Во-первых, хорошее теоретическое знакомство со страной, в которой он аккредитован, — этому помогают книги, газеты, журналы, доклады и другие печатные и письменные материалы.
2. Во-вторых, хорошее практическое знакомство со страной, которое дают частные поездки, посещение ее городов, деревень, портов, промышленных предприятий, культурных учреждений, памятников старины, политических и общественных институтов.
3. В-третьих, широкая сеть связей в самых разнообразных кругах населения страны. Мало быть знакомым с чиновниками министерства иностранных дел и их непосредственным окружением.

• Все три только что перечисленных условия исключительно важны для успеха каждого дипломата, но особенно важны они для успеха посла или посланника. (Дипломатический ритуал включает эти три составляющие).

Дипломатический ритуал — иметь контакты

• Дипломат должен иметь хорошие живые контакты в среде политиков и журналистов, бизнесменов и общественных деятелей, лидеров рабочего движения и служителей церкви, корифеев науки и профессиональных спортсменов. Дипломат не должен чуждаться «инакомыслящих» — наоборот, он должен быть связан по возможности со всеми партиями, со всеми группами, и чем шире, тем лучше. Конечно, тут возможны исключения, но чем реже они, тем лучше.

В политике больше, чем где бы то ни было, следует руководствоваться правилом: никогда не говори «никогда»! Трудно предвидеть, когда, при каких обстоятельствах, для каких целей и какое из знакомств понадобится.

• Чтобы быть полезной, связь должна быть живой и активной. Полезная связь — это частные встречи по делу и без дела, это дружеское внимание, приглашение в театр или на обед, поздравление с днем рождения или посылка какой-либо интересной книги. Поддержание каждой такой связи требует времени и сил. Ее нельзя надолго забрасывать. Ее надо постоянно освежать: всякая небрежность к человеку разъедает его чувство к вам. Ослабляет взаимопонимание. Возникает отчуждение. Вот почему в данной области всегда надо быть начеку.

Установление отношений с дипломатическим корпусом

Осенью 1932 г., когда Майский Иван Михайлович приехал в Лондон, он нашел там 51 дипломатическое представительство.

• В этих представительствах согласно дипломатическому листу Форин оффис насчитывалось свыше 300 членов.
• Вместе с их семьями получалось около тысячи человек — шумная и большая дипломатическая колония!
• А к иностранным дипломатам из чужих стран прибавлялось еще весьма крупное число тех, кого по справедливости можно было бы назвать «имперскими дипломатами», — «высокие комиссары» Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки плюс представители крупнейших колоний Великобритании.

Установление отношений с дипломатическим корпусом также явилось одной из важнейших задач первых месяцев моего пребывания в Лондоне.

• Оно до известной степени облегчалось тем, что в то время Советский Союз поддерживал дипломатические отношения только с 20 из 51 государства, которые имели свои представительства в Англии, Это были Англия, Франция, Германия, Италия, Япония, Турция, Персия, Афганистан, Китай, Австрия, Дания, Норвегия, Швеция, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Болгария и Греция. Остальные три десятка, в том числе Соединенные Штаты Америки, делали вид, что не замечают существования Советской страны на нашей планете.
• Традиционный дипломатический ритуал, кодифицированный Венским конгрессом 1815 г., предусматривает, что после вручения своих верительных грамот новый посол делает визиты вежливости другим послам, уже ранее аккредитованным при главе данной страны, после чего эти послы наносят ему ответный визит.

Возвращение посла — дипломатический ритуал

• При отъезде посла, покидающего свой пост для другой работы, соблюдается определенная дипломатическая процедура. (Этот повод также предусматривает дипломатический ритуал). Он несколько варьирует в зависимости от его популярности, длительности пребывания в Лондоне, а больше всего в зависимости от характера отношений между страной аккредитования и родиной посла.
• В моем случае все формальные показатели были в пользу устройства пышного прощания.
• Однако советская дипломатия всегда стремилась возможно больше упростить и демократизировать дипломатический этикет, правила которого в основном создавались еще в феодальную эпоху.
• Теперь я тоже постарался договориться с Иденом о том, чтобы все «прощальные» формальности были сведены к абсолютно необходимому минимуму. В конечном счете все ограничилось тем, что король и королева подарили нам свои фотографии с собственноручной подписью и что Иден (Черчилля в тот момент не было в Англии) устроил мне с женой прощальный завтрак, на котором присутствовали члены правительства и некоторые другие нотабли с супругами.

Вечером 14 сентября 1943 г. Майский Иван Михайлович покинул Лондон

• Утром 15-го в Гриноке, близ Глазго, мы погрузились на большой (21 тыс. т.) лайнер «Мултан», входивший в состав большого конвоя, который вез 30 тыс. войск по маршруту Атлантика — Средиземное море — Суэцкий канал — Индия.
• В наше распоряжение была предоставлена хорошо устроенная двухкомнатная каюта, в которой мы провели две недели.
• Погода в Атлантике была довольно «свежая», но зато в Средиземном море было тихо, солнечно и лазурно.
• Наш конвой охранял мощный эскорт из эсминцев, крейсеров и даже авиаматки.
• Никаких трагических происшествий не случилось.
• Мы с женой проводили много времени на палубе.

Я имел возможность думать и думать о перспективах войны, о планах моей будущей работы в Москве, о трудных проблемах послевоенного мира.

• 28 сентября 1943 года мы высадились в Порт-Саиде и ближайшие несколько дней провели в Каире. Они были использованы для ознакомления с многообразными достопримечательностями египетской столицы.
• Далее мы двинулись на автомобилях через Малую Азию по маршруту Каир Иерусалим — Дамаск — Багдад — Керман-шах — Тегеран. На всем пути о нас заботились англичане (в то время на всем этом пространстве еще не было советских посольств). Все было организовано прекрасно, и я пользуюсь здесь случаем высказать мою искреннюю благодарность всем учреждениям и лицам, обеспечившим нам с женой это замечательное, хотя и нелегкое, путешествие.
• 10 октября 1943 года мы прибыли в Тегеран и были «сданы» с рук на руки советскому посольству.
• Наконец-то мы были среди своих товарищей.
• 13 октября 1943 года мы двинулись в дальнейший путь — на Тавриз, где нас ждал присланный из СССР вагон. Мы погрузились и в ночь с 14 на 15 октября в районе Джульфы пересекли границу СССР.

Дальше была уже своя земля, правда, вздыбленная и взволнованная ещё продолжающейся войной, но своя и уже глубоко вдохновленная сталинградской победой.

• Теперь наш путь лежал через Баку — Минеральные Воды — Тихорецкую Сталинград.
• Поезд простоял в Сталинграде три часа.

Мы уехали из Сталинграда, глубоко потрясенные его великой исторической драмой и вместе с тем глубоко вдохновленные той новой, бьющей ключом жизнью, которую мы наблюдали на каждом шагу среди этих священных руин.

• Утром 23 октября 1943 года наш поезд медленно подошел к московскому вокзалу. Был серый осенний день, но сквозь мутные, быстро несущиеся облака то и дело прорывались лучи солнца. Нас встречали представители Наркоминдела и родные.
• Длинный, 40-дневный, сложный и трудный путь от Лондона до Москвы был окончен. Мы были дома. Начиналась совсем новая страница жизни.

Источник: Майский Иван Михайлович, — Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

• К прочтению любителям дипломатической истории: The Complete Maisky Diaries

Статьи о дипломатии