Академии под руководством Дашковой были во времена Екатерины II, именно она попросила стать директором Петербургской академии наук Екатерину Романовну. Вместе с императрицей Дашкова также стала основательницей Императорской Российской академии.
- Академия наук изменилась после прихода Екатерины Романовны Дашковой на пост директора. Екатерина II назначила Дашкову указом от 24 января (4 февраля) 1783 года. Работала Дашкова в Академии наук реально до 12 (23) августа 1794 года, затем ушла в оплачиваемый отпуск, формально дата окончания директорства – 12 (23) ноября 1796 года.
- Императорская Российская академия была учреждена 30 сентября (11 октября) 1783 года. Академия имела одной из главных целей исследование русского языка. Дашкова стала её первым председателем.
Даты жизни двух Екатерин – Императрицы и Дашковой
Судьбе было угодно, чтобы две Екатерины сделали для России очень многое.
Императрица Екатерина II
Императрица Екатерина II, рождённая 2 мая 1729 года, умерла в 67 лет 17 ноября 1796 г. Годы правления императрицы с 1762 по 1796 год.
Дашкова Екатерина Романовна
Дашкова Екатерина Романовна, в девичестве Воронцова, родилась 17 марта 1743 года, умерла в 66 лет 16 января 1810 года.
«Директор Академии наук не может сделать ни одного ложного шага, который был бы вреден сам по себе и подрывал доверие к государыне, определившей его.» – Дашкова Екатерина Романовна, Записки.
Академии под руководством Дашковой
«Я пишу историю своей жизни, а не историю своего времени.» – Дашкова Екатерина Романовна, Записки.
Дашкова пишет в своих Записках о назначении её директором Академии наук
«В июле 1782 года я возвратилась в Петербург. Не имея здесь дома, я поселилась на своей даче, Кириакове, в четырех верстах от города. Сестра моя, Полянская, и ее дочь немедленно приехали ко мне. Они были единственными родственниками, оставшимися в живых в Петербурге; отец мой жил во Владимире, будучи там губернатором…
Наконец я ступила во дворец, в приемную залу, через которую императрица обыкновенно проходила в церковь. Я решила подождать, но Екатерина вышла мне навстречу. Прием был самый искренний и благосклонный…
В следующем месяце был дан новый придворный пир, не помню, по какому обстоятельству.
Императрица, обходя общество, перемолвилась несколькими словами с некоторыми статс-дамами и иностранными министрами, а потом, обратившись ко мне, сказала:
«У меня есть до вас, княгиня, особое дело; но теперь, я вижу, нельзя говорить о нем». Затем она оставила меня и снова заговорила с посланниками на другой стороне залы. Потом вдруг, остановившись в небольшом кругу посреди комнаты, она подала мне знак подойти к ней. Я приблизилась.
И если бы я упала прямо с облаков, то менее удивилась бы, чем в ту минуту: императрица предложила мне место директора Академии искусств и наук…
Не знаю, государыня, благодарить ли вас за такое лестное мнение обо мне или, напротив, жалеть за такое неслыханное и странное назначение женщины директором ученого общества…
На третий день после моего назначения, в воскресенье, посетили меня профессора, инспектора и другие чиновники академии. Я обещала явиться на следующий день в академию и предупредила их, что во всех случаях, когда они захотят переговорить со мной о делах, дверь моего дома всегда радушно открыта для них…
Я также решила познакомиться с лучшими членами академии и на другое утро, прежде чем явилась туда, заехала к знаменитому Эйлеру.
Я попросила Эйлера проводить меня в академию, чтобы под его руководством представиться в первый раз ученому собранию, обещав никогда не беспокоить его подобной просьбой в иных случаях. Знаменитый математик, кажется, охотно принял мое предложение и в сопровождении своего сына, непременного секретаря, и внука, водившего славного слепца, в моей карете отправился в академию.
Войдя в залу, я обратилась к обществу профессоров и членов академии, извинилась за свое невежество, но засвидетельствовала высокое уважение к науке. Присутствие Эйлера, сказала я, показавшего мне путь в академию, надеюсь, может служить торжественным тому ручательством…
Присяга
Князь Вяземский, генерал-прокурор Сената, спросил императрицу, нужно ли приводить меня к присяге, что требуется от всех коронных чиновников.
«Без сомнения, — отвечала Екатерина, — я не тайком назначила княгиню Дашкову директором академии. Хотя я не нуждаюсь в новом доказательстве ее верности мне и Отечеству, но этот торжественный акт мне очень угоден: он дает гласность и санкцию моему определению».
Вследствие этого князь Вяземский прислал ко мне своего секретаря сказать, чтобы я на другой день явилась в Сенат для произнесения присяги. Мысль о таком публичном обряде не совсем была мне по сердцу, хотя я знала, что все, кто служит России, сверху донизу, клянутся в своей верности ей. В назначенный час я вошла в Сенат. Проходя в церковь той залой, в которой совещались сенаторы, я нашла их в полном собрании, на своих местах.
Они встали, когда я появилась, а некоторые из моих знакомых вышли мне навстречу.
«Господа, — сказала я, — вы, конечно, не меньше моего изумляетесь этому моему появлению среди вас — я иду присягать императрице, которая так давно правит всеми моими чувствами. Но долг, обязательный для всех, не может обойти и меня; вот объяснение того единственного явления, что женщина находится в кругу вашего августейшего собрания».
Менее чем через год я нашла возможность повысить оклады всех профессоров и открыть три новых кафедры — математики, геометрии и естественной истории — для всех желающих посещать лекции, читаемые на русском языке. Я часто сама слушала их и с радостью убедилась в том, что это учреждение принесло большую пользу сыновьям бедных дворян и низших гвардейских офицеров. Вознаграждение, получаемое каждым профессором в конце курса, равнялось двумстам рублям, отпускаемым из экономических сумм.» – Екатерина Дашкова, Записки
Дашкова об основании Российской академии
«Однажды я гуляла с императрицей по Царскосельскому саду. Речь зашла о красоте и богатстве русского языка. Я выразила мое удивление, почему государыня, способная оценить его достоинство и сама писатель, никогда не думала об основании Российской академии. Я заметила, что нужны только правила и хороший словарь, чтобы поставить наш язык в независимое положение от иностранных слов и выражений, не имеющих ни энергии, ни силы, свойственных нашему слову.
«Я и сама удивляюсь», — сказала Екатерина, — почему эта мысль до сих пор не приведена в исполнение. Подобное учреждение для усовершенствования русского языка часто занимало меня, и я уже отдала приказание относительно его».
«Это поистине удивительно, — продолжала я. — Ничего не может быть легче, как осуществить этот план. Образцов для него очень много, и вам остается только выбрать из них самый лучший».
«Пожалуйста, представьте мне, княгиня, очерк какого-нибудь», — сказала императрица…
По возвращении домой вечером я стала рассуждать, как лучше исполнить это поручение, и начертила некоторый план, желая передать в нем идею будущего заведения.
Я послала этот проект императрице, думая тем удовлетворить ее желанию, но отнюдь не считая его достойным принятия и практического применения.
К крайнему моему удивленно, Екатерина, лично возвратив мне этот наскоро набросанный план, утвердила его собственной подписью как вполне официальный документ и вместе с ним издала указ, определивший меня президентом новой академии. Копия этого указа была немедленно сообщена Сенату.
…Я сказала Екатерине, что моих академических сумм будет достаточно для поддержания нового учреждения и что все ее расходы могут пока ограничиться одной покупкой дома. Эти деньги, добавила я в объяснение, будут взяты из тех пяти тысяч рублей, которые она из своей собственной шкатулки ежегодно отпускала на перевод книг классических писателей. Императрица удивилась и утешилась, надеясь в то же время, что переводы не прекратятся.
Я надеюсь иметь честь скоро представить вам полную смету всех необходимых издержек на устройство новой академии; и, не исключая указанной мной суммы, мы увидим, чего недостает для удовлетворения менее существенных потребностей, например, для медалей и мундиров, что, по моему мнению, почти неизбежно для награждения и отличия достойных учеников…
В этой смете я назначила жалованье двум секретарям по девятисот рублей, двум переводчикам — по четыреста пятидесяти каждому. Притом необходимо было иметь казначея и четырех солдат-инвалидов для топки печей и ухода за домом. Все эти расходы я подвела к тремстам рублям, из коих выделялась тысяча семьсот рублей на покупку дров, бумаги и книг, но ничего не оставалось на медали и другие отличия.
Императрица не привыкла к таким умеренным сметам и, я думаю, скорее изумилась, нежели осталась довольна моим расчетом. Она изъявила готовность дополнить недостаток, и я определила его суммой в тысячу двести пятьдесят рублей. Вознаграждение президента и случайные пособия служебному штату не были упущены из виду в этой смете, хотя в настоящее время я не назначила себе ни одной копейки. Таким образом, учреждение самого полезного заведения, в полном составе своем, обошлось императрице не дороже, чем покупка нескольких орденских звезд.
Подробности управления Дашковой Российской Академией
Чтобы досказать всё о Российской академии, считаю не лишним упомянуть ещё о нескольких подробностях.
- Во-первых, с помощью трехлетнего капитала, пожалованного императрицей на переводы классиков и не выданных Домашневу, то есть с помощью пятнадцати тысяч рублей и суммы, сбереженной из экономического капитала, я построила два дома во дворе того же здания, которое Екатерина отвела для академии, что увеличило ее доход почти на две тысячи рублей.
- Кроме того, я меблировала академию и мало-помалу собрала значительную библиотеку, предоставив ей возможность пользоваться моей собственной.
- Вложила капитал в сорок девять тысяч рублей в воспитательный дом;
- Начала, окончила и издала словарь.
Всё это сделала за одиннадцать лет.
При этом я не упоминаю о новом академическом здании, столь замечательном в свое время. Оно было построено под моим руководством, но за казенный счет, и потому я не ставлю его в число своих собственных предприятий.
Составление словаря
Управление двумя академиями совершенно лишило меня досуга. Мое участие в составлении словаря состояло в наборе всех слов, начинающихся на первые три буквы нашей азбуки.
Каждую субботу мы собирались вместе для отыскания корней слов, которые были уже подготовлены некоторыми членами совета. Таким образом, все мое время с обычным еженедельным посещением Царского Села было занято полностью…
Просьба уволить меня от академических должностей
Я письмом просила Екатерину уволить меня от академических должностей и позволить, как статс-даме отлучиться от двора на два года для поправления хилого здоровья и домашних дел. Императрица не хотела и слышать о моей решительной отставке, но отпустила на два года из столицы.
Разговаривая с ней (Екатериной) о европейских литературах и языках, я часто слышала от нее, что богатство и энергия немецкого языка неизмеримо выше французского, а если бы первому дать гармонию последнего, он непременно стал бы языком всеобщим.
По её (императрице Екатерины II) мнению, русский язык, соединяя в себе богатство, силу и нерв немецкого с музыкальностью итальянского, сделается со временем капитальным языком всего мира.
Скорбь о смерти Екатерины II
Городничий города Серпухова, Григорьев, почтенный и честнейший человек, мой друг, зашел однажды вечером ко мне. Когда он явился, я испугалась его встревоженного и бледного лица. «Скажите ради Бога, что с вами?!» — воскликнула я.
«Разве вы не слыхали о несчастии? — сказал он. — Императрица скончалась». (Екатерина II умерла в 67 лет 17 ноября 1796 г.)
Дочь моя, находившаяся со мной, бросилась поддержать меня, боясь, что я упаду.
«Нет, не бойся», за мою жизнь — сказала я, — умереть в эту горькую минуту было бы слишком большим счастьем. Судьба бережет меня для более чёрных дней: я осуждена видеть падение и бедствие России в той же мере, в какой она была доселе счастлива и велика».
Скорбь о невозвратной потере, понесенной нами со смертью императрицы, была чужда угрызениям совести, когда я размышляла о своём участии в былых событиях. Напротив, воспоминания о них при теперешнем моём горе и общем унынии страны скорее успокаивали и примиряли мой дух.
С первой минуты своего восшествия на престол Павел обнаружил яростную ненависть и презрение к памяти своей матери; он спешил опрокинуть все, что она успела сделать…
Какая разительная противоположность между жизнью окружавших его (Павла I) рабов, забитых страхом перед капризной волей, и жизнью людей, стоявших близ трона Екатерины II. В её приёмах было нечто поражавшее, и вместе с тем каждый приближался к ней без раболепия и боязни. Она внушала к себе уважение, соединенное с любовью и благодарностью. Приветливая, веселая, она забывала о своем достоинстве в частном обществе. Если и забывали о ее внешних отличиях, то каждый питал чувство почтения к её природному превосходству…
(Павел I – сын Екатерины II и Петра III родился в 1754 году и был убит в 46 лет 24 марта 1801 года. Император Всероссийский с 6 ноября 1796 года.)
Четыре года павловского царствования, поучительные для его детей одной солдатчиной, были потеряны для их истинного образования…
Если позволит мне жизнь, я намерена изложить несколько анекдотов о Екатерине II, назвать ее добрые дела и провести параллель между нею и Петром I, которого сравнивают с этой знаменитой царицей, поставившей Россию на самое видное и почетное положение перед западным миром.
В заключение скажу, что я со своей стороны делала все доброе по силам своим…» – Троицкое, 27 октября 1805 года – Дашкова Екатерина Романовна, Записки.
Академии под руководством Дашковой обрели при ней много хорошего.
- Источник: Дашкова Екатерина Романовна, Записки
Прочтите ещё две статьи о Дашковой Екатерине Романовне:
