Свидание в Туари. Во время сессии Лиги наций в сентябре 1926 г. произошло секретное совещание Штреземана с министром иностранных дел Франции Брианом.
Многим оно представлялось венцом мирных достижений, в духе Лиги наций. На самом деле эта встреча была не чем иным, как разведкой с обеих сторон с целью выяснения возможных перспектив франко-германского сближения. Инициативу непосредственных объяснений со Штреземаном взял на себя Бриан.
В послевоенный период помимо официальных отношений и дипломатических связей между немецким и французским Министерствами иностранных дел поддерживались и неофициальные сношения при помощи всякого рода тайных агентов.
Одним из таких посредников был проживавший в Швейцарии профессор Хагенен, бывший преподаватель французского языка в Берлинском университете.
После войны на него была возложена миссия поддерживать связь между французской и немецкой тяжёлой индустрией. После ухода этого агента в отставку Комите де Форж подыскал ему заместителя в лице профессора Энара. Этот профессор и организовал встречу Бриана и Штреземана в местечке Туари, вблизи франко-швейцарской границы.
17 сентября 1926 г., скрывая своё свидание от газетных корреспондентов, Штреземан и Бриан окольными дорогами добрались до Туари.
Свидание в Туари. Здесь за завтраком в маленьком деревенском отеле они обсудили отношения между Францией и Германией, сложившиеся в результате Локарнских соглашений.
Положение Франции в связи с продолжающимся падением курса франка было в этот момент весьма напряжённым.
При помощи финансовой сделки со Штреземаном Бриан надеялся добиться стабилизации франка. Возможно также, что на соглашение с Германией толкал Бриана и Комите де Форж, заинтересованный в скорейшем создании европейского Стального картеля.
Как рассказывает в своих записках Штреземан, профессор Энар, явившийся к нему для предварительных переговоров, прямо поставил перед ним вопрос о том, согласна ли Германия прийти на помощь Франции в её экономических затруднениях.
Во время свидания в Туари Бриан начал с заявления, что попытки частичного урегулирования франко-германских отношений бесполезны: они таят в себе новые опасности. Необходимо кардинальное разрешение всех вопросов, касающихся Германии и Франции.
Бриан сообщил, что готов обсудить условия передачи Германии не только Саарской, но и Рейнской области. Французского министра иностранных дел интересовало, может ли Германия со своей стороны пойти навстречу Франции по ряду экономических и финансовых вопросов.
Штреземан ответил, что соглашение возможно лишь в том случае, если эвакуация Рейнской области будет производиться не частично, но полностью и притом возможно быстрее.
Он предложил очистить Рейнскую область от оккупационных войск к 30 сентября 1927 г. Бриан выразил на это принципиальное согласие.
«Итак, я могу констатировать, — осведомился Штреземан, — что вопрос идёт не о сокращении сроков эвакуации, а о немедленном очищении всей области?
Бриан: Само собой. Всё должно быть приведено в порядок и как можно скорее.
Штреземан: Что касается Саарской области, то выкуп рудников Саара предусмотрен Версальским договором».
Относительно стоимости Саарских рудников, пишет Штреземан, после некоторых споров удалось договориться: выкупную сумму определили в размере около 300 миллионов золотых марок. Вопросы, связанные с выпуском железнодорожных облигаций для покрытия германского долга, Штреземан предложил передать на рассмотрение экспертов.
Со своей стороны Бриан обещал дать инструкции французскому представителю на конференции послов касательно изучения вопроса о возможности отказа союзников от военного контроля.
«Препятствия возникают, — заявил Бриан, — со стороны французского военного министерства: оно мне представило целую папку с актами по поводу столкновений с немцами».
Тут же Бриан осведомился, что представляет собой организация «Стальной шлем», которая издаёт какие-то инструкции о стрельбе, о военных манёврах и т. п.
«Мои военные меня упрекают, — продолжал Бриан, — что я смотрю на Германию глазами политика и потому не знаю, что там в действительности происходит».
Штреземан ответил, что организация «Стального шлема» представляет опасность скорее для внутреннего порядка в Германии, чем военную угрозу для другой страны.
Бриан: «Я, конечно, не придаю этому особого значения, но избавьте меня от того, чтобы мои военные вечно приходили ко мне с такими разговорами».
Затем Штреземан сам поставил вопрос об Эйпен и Мальмедя (о двух провинциях, отошедших по Версальскому договору к Бельгии).
Тут же он передал Бриану доклад о переговорах по этому вопросу с Вандервельде, а также с представителем Бельгии в репарационной комиссии Делакруа. Штреземан спросил Бриана, как относится французское правительство к этим переговорам.
Брцан (возбуждённо): «Как бельгийцы нам говорили, они не вели переговоров официально и не обсуждали серьёзно вопроса о возвращении Эйпен и Мальмеди. Всё это очень не во-время».
В конце беседы Штреземан подчеркнул, что не желал бы укрепления правительства Пуанкаре в случае стабилизации франка.
Штреземан: «Думаете ли вы, что он останется, если мы поддержим мероприятия по стабилизации франка?
Бриан: Пуанкаре, по-моему, долго не продержится. Его кабинет — переходный».
Тут же Бриан дал характеристику Пуанкаре. По его словам, этот человек словно не жил среди людей.
Всё у него преломляется сквозь призму юридических формул и политических актов. Он помнит каждую точку и абзац своих нот, но не знает чувств французского народа и не понимает требований времени.
Собеседники поговорили ещё о будущей совместной работе в Лиге наций, о положении в английских колониях, о русском вопросе. Бриан заявил, что не верит, чтобы большевистский режим долго продержался: в частности Украина и Грузия хотят быть самостоятельными.
Спустя несколько дней после свидания со Штреземаном Бриан уехал в Париж. В прессе появилось французское коммюнике о том, что «Совет министров одобрил доклад министра иностранных дел о позиции французской делегации в Женеве и о его свидании со Штреземаном в Туари».
Свидание в Туари —