Захват Чехословакии (14-15 марта 1939 г.). Сговорчивость англо-французской дипломатии поощряла гитлеровскую Германию к дальнейшему осуществлению её агрессивных замыслов.

Относительно направления немецкого наступления между участниками Мюнхенской конференции существовала очевидная договорённость.

16 января 1940 г. американское агентство Ассошиэйтед Пресс предало гласности заявление германского правительства, что после Мюнхена Франция обещала не создавать помех на пути германских интересов в Восточной Европе.

Видное место в планах германской агрессии после Мюнхена занимала Карпатская Украина.

Первоначальный замысел немецко-фашистской дипломатии сводился к тому, чтобы под видом «автономии» Украины создать зародыш фашистского «украинского» государства, которое будет использовано для последующего захвата Советской Украины.

Фашистский журнал «Ostland» в ряде статей откровенно ставил вопрос о поддержке «независимой» Карпато-Украины, которая должна будет «объединиться» с Киевом.

Единомышленники Розенберга считали, что это «украинское» государство станет «исходным пунктом в борьбе против большевизма».

В отчётном докладе на XVIII съезде партии товарищ Сталин дал уничтожающую оценку сумасшедшим планам «присоединить слона, т. е. Советскую Украину, к козявке, т. е. к так называемой Карпатской Украине».

Скоро и гитлеровская дипломатия отказалась от этого плана. Она понимала, что для продвижения Германии на Восток Карпатская Украина представляет гораздо меньшее удобство, нежели Венгрия или Словакия.

Не имея значительных городских центров и своих железных дорог и являясь лишь узким коридором, Карпатская Украина не могла служить Германии достаточным плацдармом при наступлении на Восток.

Первоначально немецко-фашистская дипломатия поддерживала проект образования «независимой» Карпатской Украины в рамках вассальной Чехословакии.

Но Польша и Венгрия, стремясь установить непосредственную польско-венгерскую границу, добивались передачи Карпатской Украины Венгрии.

По инициативе гитлеровской дипломатии в Вене было принято 2 ноября 1938 г. компромиссное соглашение между Венгрией, Польшей и Чехословакией, по которому признавалась «независимость» Карпатской Украины, а Польша получала компенсацию в районах Тешина.

Но уже в декабре немецко-фашистская дипломатия, стремясь к сближению с Венгрией, решила дать согласие на присоединение к ней Карпатской Украины.

5 января 1939 г., принимая в Берхтесгадене полковника Бека, Гитлер объявил ему, что, по его мнению, украинский вопрос не представляет неотложного интереса.

С другой стороны, венгерскому министру иностранных дел было дано понять, что в случае захвата Венгрией Карпатской Украины венгерское правительство не встретит сопротивления со стороны Германии.

За это Венгрия обещала присоединиться к «антикоминтерновскому пакту», что и сделала в марте 1939 г.

При такой обстановке внимание немецко-фашистской дипломатии, естественно, направлялось на Словакию.

На этот раз словаки должны были сыграть такую же роль, какую в 1938 г. дипломатия Гитлера возложила на судетских немцев.

В Словакии начало бурно развиваться сепаратистское движение. Берлин нашёл своих агентов в лице некоторых словацких министров, в особенности Маха и Дурчанского.

При содействии немецкой дипломатии в Братиславе был организован сепаратистский путч. Возник конфликт между чехами и словаками.

Берлинская пресса усердно его раздувала.

Как и в августе 1938 г., она открыла демагогическую кампанию против чехов, якобы «учиняющих зверства» по отношению к германскому и словацкому меньшинствам.

Главари словацких сепаратистов Тиссо и Дурчанский демонстративно направились к Гитлеру, чтобы просить у него защиты против чешских «притеснителей».

13 марта 1939 г. при посещении Берлина Тиссо получил директиву немедленно созвать чрезвычайное собрание словацкого сейма и объявить независимость Словакии.

События в Словакии вызвали немедленный отклик и в Карпатской Украине. Образовавшееся там правительство во главе с Волошиным также провозгласило независимость своей страны.

В расчёте на обещания Гитлера Венгрия поспешила послать войска для оккупации и захвата Карпатской Украины.

Но Гитлер счёл выступление Венгрии несвоевременным: он приказал ей отозвать свои войска.

В ночь на 15 марта 1939 г. германские войска вступили на территорию Чехословакии.

Началась военная оккупация республики, за исключением юго-восточных районов, занятых Венгрией.

Гитлер потребовал приезда в Берлин чешского президента.

В это время Бенеша уже не было в Чехословакии: ещё 5 октября 1938 г. он сложил с себя звание президента Чехословацкой республики и выехал в Англию.

Новый президент Гаха вместе с министром иностранных дел Хвалковским поспешно прибыли в Берлин, подчиняясь приказанию Гитлера.

Здесь они были встречены Герингом и Риббентропом и приняты самим фюрером.

Представителям чешского правительства был вручён готовый документ, определявший дальнейшую судьбу Чехословацкой республики.

Фактически дело шло об окончательной ликвидации национальной и государственной независимости Чехословакии.

Гитлер грубо заявил Гаха и Хвалковскому, что сейчас не время для разговоров.

Он вызвал их лишь для того, чтобы получить их подпись на документе, которым Богемия и Моравия включались в состав Германской империи.

«Всякий пытающийся сопротивляться, — заявил Гитлер, — будет растоптан». После этого Гитлер поставил свою подпись на документе и вышел.

В официальном донесении от 17 марта 1939 г., опубликованном в «Жёлтой книге», французский посол в Берлине Кулондр сообщал Боннэ некоторые подробности относительно подписания чешскими представителями акта о ликвидации независимости Чехословакии.

«Между двумя чешскими министрами и тремя немцами, — доносил Кулондр, — произошла трагическая сцена.

В течение нескольких часов Гаха и Хвалковский протестовали против учинённого над ними насилия.

Они заявляли, что не могут подписать представленный им документ. Они говорили, что если сделают это, то будут навеки прокляты своим народом.

Гаха со всей энергией, на которую он был способен, восставал против протектората, который должен был распространиться на чехов.

Он заявлял, что никогда люди белой расы не ставились в такие условия. Но германские министры были безжалостны.

Они буквально не отставали от Гаха и Хвалковского; они бегали за ними вокруг стола, на котором лежали документы; они вновь и вновь клали их перед чехами, они совали им в руки перья; они твердили, что если министры будут сопротивляться, то завтра же половина Праги будет лежать в развалинах от воздушной бомбардировки.

Но это будет только начало: сотни бомбардировщиков ожидают лишь приказа ринуться на Чехословакию; этот приказ будет дан в 6 часов утра, если к этому времени чешские представители не поставят своих подписей на документе.

Президент Гаха был в состоянии такого изнеможения, что несколько раз ему пришлось прибегать к помощи врачей, которые во всё время переговоров находились тут же, под рукой.

Чешские представители заявили, что не могут принять предлагаемого им решения без согласия своего правительства.

На это они получили ответ, что имеется прямой телефонный провод, по которому они могут связаться с министрами, заседавшими в это время в Праге: таким образом, они могут немедленно с ними переговорить…

В 4 часа 30 минут утра Гаха, находившийся в состоянии полного изнеможения и поддерживаемый только впрыскиваниями, решился, наконец, поставить свою подпись.

Уходя из канцелярии, Хвалковский заявил: «Наш народ будет проклинать нас, но мы спасли его существование. Мы предохранили его от страшного истребления».

Впоследствии почти вся европейская пресса утверждала, что впрыскивания, которыми якобы поддерживались силы президента Гаха, на самом деле были наркотическими инъекциями, парализовавшими интеллектуальные и волевые силы злополучного президента.

Развязывание Европейской войны после Мюнхенской капитуляции (1938-1939 гг.)