Вступление Англии и Франции в войну

А уже на третий день после отправления письма Наполеона III в Петербург Киселев получил в Париже и официальную ноту Друэн-де-Люиса.

Нота носила, нарочито вызывающий характер; она разъясняла, что запрет плаванья по Черному морю касается лишь русского флота, а не турецкого.

Немедленно, в силу уже ранее полученных инструкций, Киселев заявил о разрыве дипломатических сношений между Россией и Францией.

Выступление Франции против России в данном случае было настолько слабо мотивировано, что и Николай в Петербурге и Киселев в Париже постарались подчеркнуть, что на разрыв с Францией они смотрят иначе, чем на» одновременно последовавший разрыв с Англией.

Николай велел немедленно прислать на дом Гамильтону Сеймуру паспорта на выезд посольства.

А генералу Кастельбажаку, французскому послу, предоставили, когда ему заблагорассудится, заявить о желании уехать и получить паспорта; при очень милостивом прощании с генералом Николай дал послу один из самых высоких орденов — звезду Александра Невского.

Этим необычайным жестом как бы подчеркивалось, что царь считает разрыв с Францией дипломатическим недоразумением, которое может так же скоро уладиться, как внезапно оно и возникло.

Еще больше это было подчеркнуто при отъезде Киселева из Парижа.

Киселев, уведомив уже 4 февраля 1854 г. министра Друэн-де-Люиса о своем отъезде с посольством из Парижа, тотчас после этого заявил, что желал бы лично откланяться императору Наполеону.

Вот как объяснял Киселев в письме к Нессельроде свой поступок, который, кстати говоря, не возбудил ни со стороны канцлера, ни со стороны Николая ни малейших возражений.

«Если вопреки обычаю я пожелал проститься с Луи-Наполеоном в частном свидании перед тем, как потребовать мой паспорт, это потому, что я знал, как он чувствителен к такого рода манифестациям и проявлениям личного почтения, и насколько воспоминание о подобном поступке могло бы, при случае, помочь завязать вновь сношения».

Наполеон принял Киселева в утренней аудиенции, наедине, и они говорили долго.

Император утверждал, будто его поведение во всем этом конфликте было самым примирительным.

Слегка, намеком, Наполеон III коснулся и злосчастной истории с его титулованием, и Киселеву стало ясно, что его собеседник ее не забыл и не простил.

Киселев даже сказал:

«Государь, позвольте вам сказать, что вы ошибаетесь… Франция бросается в войну, которая ей не нужна, в которой она ничего не может выиграть, и она будет воевать только, чтобы служить целям и интересам Англии.

Ни для кого тут не секрет, что Англия с одинаковым удовольствием увидела бы уничтожение любого флота, вашего флота или нашего.

И, чего здесь не понимают, это то, что Франция в настоящее время помогает разрушению (русского) флота, который в случае нужды был бы наилучшим для вас помощником против того флота, который когда-нибудь повернет свои пушки против вашего».

Французский император выслушал эти многозначительные заявления молча, и, что крайне показательно, ни одним словом Киселеву на них не возразил.

Любопытно, что собственно о Турции оба собеседника как-то совершенно забыли.

Наполеон III даже не сообразил, что для приличия следовало хотя бы упомянуть о «независимости» страны, якобы для «защиты» которой он обнажает меч и начинает кровавую войну.

Это тема — Вступление Англии и Франции в войну

Дипломатия в годы Крымской войны и Парижский Конгресс (1853 — 1856 гг.)