Прикрытие захватнических планов демагогическими призывами к борьбе против гегемонии империалистов-победителей. Период 1928 — 1937 гг.
- Прежде всего торжественно был выдвинут «благороднейший» и не подлежащий никакому принципиальному оспариванию лозунг: европейское человечество вовсе не обязано вечно подчиняться гегемонии версальских победителей.
- В частности Центральная и Южная Европа не должна оставаться под опекой Франции.
- Долой все наложенные на Европу дипломатические оковы.
- В своей речи в Сенате 5 июня 1928 г., подводя итог дипломатическим достижениям фашизма в первые годы его существования, Муссолини заявил, что не признаёт за Лигой наций никаких чудодейственных свойств по части охраны мира.
Прикрытие захватнических планов демагогическими призывами к борьбе против гегемонии империалистов-победителей. Из истории 1928 — 1937 гг.
Муссолини должен был бы выразиться точнее: ведь вся его политика была направлена к планомерному подрыву сил и престижа женевского учреждения.
Англичанин Крэсуэлл в своей нашумевшей книге «Об основных принципах фашизма» даёт правильное определение отношению дипломатии Муссолини к Лиге наций.
Лига наций, по мнению итальянских дипломатов, существует лишь затем, чтобы удержать за Англией и Францией господствующее положение, созданное для них Версальским, Сен-Жерменеким, Севрским и прочими мирными трактатами.
С другой стороны, Лига наций нужна для маленьких государств, боящихся нападения со стороны сильного соседа.
А так как Италия не принадлежит ни к разряду торжествующих победителей, ни к категории малых держав, то для неё Лига наций явно бесполезна.
Если бы фашистские дипломаты были более откровенны с англичанином, они должны были бы добавить, что Лига наций была не только бесполезна, но и вредна для их планов: фашистской Италии было необходимо иметь свободные руки для развязывания новой войны.
Для этого в 20-х годах Лига наций ещё казалась — именно только казалась — серьёзной помехой.
Волей-неволей приходилось до поры до времени маскироваться.
Маскировка была выбрана не без демагогической ловкости.
Муссолини приглашал собраться под знаменем Италии всех, кто считает несправедливым установление англо-французской гегемонии в Европе и в Африке, всех желающих такого пересмотра договоров 1919 — 1920 гг., пересмотра, который должен «вместо фальшивого мира дать мятущемуся человечеству мир истинный, основанный на братстве и солидарности народов».
Так начала писать официозная итальянская пресса, как только фашистская узурпация настолько упрочилась внутри страны, что можно было подумать и о провозглашении принципов новой внешней политики.
Такие лозунги очень путали карты и выбивали оружие из рук политических противников нового режима.
Прикрытие захватнических планов.
Что мог возразить против таких призывов, например, враг фашизма, бывший итальянский премьер Франческо Нитти, автор известной книги «Европа без мира», в которой также доказывается, что Версальский и другие трактаты настоящего мира человечеству не принесли.
Фашистская демагогия ставила его в несколько затруднительное положение.
В дальнейшей своей агитации дипломатия Муссолини расчленила задачу.
Бороться единовременно против Англии и Франции было признано нецелесообразным.
Решили начать с Франции, ибо на первой очереди стояли планы итальянской экспансии в Европе, и здесь ожидалось, что Англия не захочет уж слишком горячо поддерживать французов.
А затем можно было поднять проблему и Восточной Африки, где тоже позволительно было надеяться, что в свою очередь Франция не будет расположена слишком страстно поддерживать англичан.
Маскировка оказалась удачной и дала осязательные дипломатические плоды.
Когда в ноябре 1927 г. Франция заключила договор о дружбе с Югославией, ровно спустя десять дней Муссолини заключил военный договор о взаимопомощи с Албанией.
Дипломатической мотивировкой явилась будто бы спешная необходимость оградить независимость маленького, беззащитного албанского народа от французских и югославских империалистов.
На самом деле было совсем другое. Муссолини уже давно облюбовал Албанию как будущую свою добычу.
Прикрытие захватнических планов демагогическими призывами к борьбе против гегемонии империалистов-победителей.
- 5 апреля 1927г., великодушный дуче, неустанно и бескорыстно оберегающий права и свободу малых народов, заключил союз с Венгрией, «чтобы избавить её от угрозы нападения со стороны французского вассала — Югославии».
На самом деле фашистская дипломатия алчно мечтала взять в тиски Югославию и подготовить будущее грабительское нападение на западную часть Балканского полуострова.
Систематически подрывая престиж Франции на Дунае, на Балканском полуострове, в Австрии, в Венгрии, итальянская дипломатия всё время прикрывалась якобы бескорыстным стремлением «заставить победителей удовлетворить всех обездоленных и этим навсегда упрочить спокойствие человечества».
Прикрытие захватнических планов. Фашистскому чиновнику и казённому публицисту Марио Симонатти была заказана книжка на французском языке под сенсационным заглавием «Готовят преступление — франко-итальянскую войну».
В этой книжке, вышедшей в Париже весной 1930г., официозный «экспонент» политики Муссолини писал, что только преступные люди могут подбивать французов на сопротивление итальянским домогательствам.
Французы не считаются с реальностями: «Германия унижена», а потому и недовольна; она начнёт войну, как только сможет; Италия обижена и тоже недовольна.
С Советской Россией Франции не удалось завязать хорошие отношения.
Испания также недовольна.
Что же Франции делать?
Поддерживать Италию, больше ничего не остаётся.
Не заключать же союз с СССР.
Не доверять же Германии, которая остаётся насквозь империалистической и тайно готовит войну.
Тут несколько зарапортовавшийся фашист, видимо, спохватился: ведь нужно же было как-нибудь объяснить, почему сам Муссолини изо всех сил стремится привлечь эту «приниженную и мечтающую о реванше» Германию на свою сторону.
Объяснение было весьма простым: «Мы видим, что быстрыми шагами приближается итало-германский союз, к которому будут тяготеть и другие народы… Но никто не будет иметь права жаловаться, если Италия, не найдя друзей в Париже, пойдёт искать их в Берлине».
Прикрытие захватнических планов демагогическими призывами. С момента прихода к власти Гитлера и итальянскому фашизму уже нечего стало особенно стесняться.
И вот требования Муссолини становятся всё решительнее: или Италии будет воздана «справедливость», или итальянская дипломатия «начнёт искать» её в союзе с Германией.
«И найдёт», — добавлялось с угрозой. Эта угроза была тотчас же учтена и использована французскими пособниками фашизма, прежде всего Лавалем.
Фронт меняется: остриё агрессивной политики итальянского фашизма временно отклоняется от Европы и направляется против Абиссинии.
Теперь уже не Франция, но Англия, владычица Судана и Египта, — главный дипломатический противник фашистской Италии.
Сейчас же надевается и нужная дипломатическая маска. Италия уже не защитница обездоленных мирными договорами 1919 — 1920гг., чем она только что была и чем завтра же окажется вновь.
Теперь, в 1933 — 1935 гг., подготовляя, проводя и заканчивая захват Абиссинии, итальянский фашизм надевает на себя маску паладина европейской цивилизации: он отнимает шаг за шагом у «африканских дикарей» их землю лишь затем, чтобы приобщить их к высшей мировой культуре.
Высокопоставленные фашистские ораторы вроде зятя Муссолини министра иностранных дел Чиано прославляют в лице Муссолини прямого продолжателя воинственных героев древнего Рима, которые начиная от пунических войн не переставали победным маршем шествовать по Африке и превращали Средиземное море в «Итальянское море».
Сначала в 1930 г., а потом массовым изданием в 1931 г. с благословения Муссолини была издана сенсационная книга капитана военного флота Франческо Бертонелли «Наше море».
Автор, восторженно приветствуемый всей итальянской руководящей печатью, утверждал, что Италия, стремясь стать господствующей державой на Средиземном море, этим самым ограждает от английского империализма свободу мореплавания и права слабых держав — Турции и Греции.
«То, что сделала Англия в прошлом веке для защиты своего империализма, то должен теперь сделать блок Италии, Греции, Турции для защиты Средиземного моря».
Так итальянский фашизм приглашал свои намеченные жертвы к общей «защите», т. е. к превращению Средиземного моря в море Итальянское.
И такое превращение должно было произойти параллельно с расширением фашистских захватов в Африке.
Сам Муссолини уже давно без ненужной скромности начинал усматривать приятное сходство между своей собственной особой и Юлием Цезарем.
А в восторженной фашистской печати без всякого юмора обсуждался вопрос, чем именно превосходит Муссолини великого древнеримского диктатора.
Правда, дело это было уже после завоевания Абиссинии, но до того, как это приобретение оказалось столь обременительным и непрочным.
Во всяком случае шум, поднятый вокруг цивилизаторской миссии Италии в Африке, был так велик и дал столь плодотворные результаты, что даже в английской печати — по крайней мере в той её части, которая склонна была поддерживать фашизм, — стало всё чаще повторяться утверждение, что мешать итальянцам в деле завоевания Абиссинии значило бы бороться против незыблемого исторического закона, подчиняющего расы варварские расам культурным.
При этом английские ответственные деятели недвусмысленно давали понять, что, пожалуй, не следует европейцам слишком яростно между собой ссориться на глазах «цветных рас».
Близилось, впрочем, такое время — оно наступило в 1936 г., с итальянской интервенцией в Испании, — когда в своих планах присвоения всего, что плохо лежит на Балканском полуострове или в Африке, Муссолини уже не прикрывался ни личиной защитника обездоленных европейских народов, ни рыцарской мантией «крестоносца культуры», пекущегося о просвещении коснеющих в невежестве африканских варваров.
Уже возникла и всё более крепла пресловутая «ось», и, опьянённые иллюзией своего всемогущества и сознанием полнейшей безнаказанности, фашистские дипломаты решили, что им уже можно избавить себя от той «дани», уплачиваемой добродетели пороком, каковой, по старинной поговорке, является лицемерие.
Немецкий Эрзатц-Наполеон, так называет Гитлера, немецкая эмигрантская печать, и итальянский Эрзатц-Цезарь в самые последние годы перед новой мировой войной быстро и легко стали отвыкать от всяких дипломатических стеснений и условностей…
Затейливые и многообразные маскировки всё чаще и чаще заменялись открытыми угрозами.